– Её поместили в госпиталь Святой Анны, где лечат душевнобольных, – сказал вдруг генерал.
Божена отложила вилку и промокнула салфеткой губы.
– Ты о Жюли?
– О ком же ещё.
– Она говорила что-нибудь?
– Нет, Жюли совсем не разговаривает, странно это, – нахмурился Николай Григорьевич.
– Не переживай так, Николенька… Люси, подавай чай… Всего-навсего какая-то служанка.
Генерал опешил. Салфетка выскользнула у него из рук, глухо звякнув, упала на пол вилка.
– Божена, я тебя просто не узнаю… Неужели тебе не жаль бедных девушек? Первой повезло даже больше. Не приведи бог оказаться на месте Жюли. Как у Пушкина, ты помнишь?
Не дай мне бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад…
– У каждого своя судьба, ей так на роду написано… Я много подобных историй знаю… – Божена вдруг замолчала, уставившись в одну точку. – Проклятые мальчишки! Они хотят сжечь мой портрет! Как они догадались?!
– Божественная, ты о ком, о Мите?
Она стремительно вскочила, опрокинув стул, и бросила на ходу:
– Скажи детям, чтобы не беспокоили, мне надо написать важное письмо.
Оказавшись в своём будуаре, Божена заперлась на ключ, вынула свечи и книгу из ящика стола.
– Ничего у вас не получится, маленькие мерзавцы, – шипела она.
Мерцали зажжённые свечи, Божена неподвижно сидела на стуле, глядя в зеркало, а дух её был уже далеко…
***
– Она через картину выходит, как в открытую дверь… сжечь надо, – услышала Божена детский голос и увидела белоголового мальчика лет семи, а с ним ещё двоих мальчишек постарше.
– Не сме-е-еть… – зашипела Божена, и мальчики отпрянули от портрета.
– Я видел змеиный язык!
– Не надо бояться, – закричал маленький.
А сам боится, Божена это чувствует. Он всего-навсего ребёнок.
Мальчишки сняли картину и вынесли её за амбар, сломали раму и подожгли портрет.
– Не горит, зараза… ещё дровишек…
– Лёшка, что это?!
Божена, вся объятая языками пламени, бросилась на ненавистных детей, пытаясь утащить их в огонь, уничтожить маленьких тварей. Те с визгом шарахнулись от неё.
– Мама Соня говорит, что не надо бояться!
Божена хохотала и тянулась огненными руками… и вдруг будто на невидимую каменную стену наткнулась. Прочерченный на снегу круг не выпускал её за свою границу.
– А-а-а-а! – взревела Божена.
– Вы что, сукины дети, амбар спалить хотите?!
Подбежавший чернобородый мужик неосторожно заступил за черту, и огненная фигура набросилась на него.
– Вам со мной не справится, маленькие мерзавцы!
И вдруг – темнота. И тишина без шорохов, без звуков… Медленно-медленно к ней возвращалось сознание. Сначала послышался лёгкий звон в ушах, потом появился слабый свет, принявший очертания окна в её будуаре с лёгкими занавесками, с устремлённой в небо Эйфелевой башней.