Шарк-шарк… шарк-шарк…шарк-шарк…
Полутёмная комната, мы сидим рядом, отец и я, у него вся голова замотана в бинтах, а я обнял его и глажу эти бинты. Голова тёплая, податливая. Что с тобой, пап? Ты ранен? С начала войны от тебя ничего. Ни писем, ни похоронки. Но раз теплый, раз шевелишься, головой качаешь – значит, жив. Может, в плену? Что ты молчишь, скажи хоть что-нибудь! У тебя лицо замотано, говорить не можешь? Ну тогда давай помолчим, я тебя поглажу, а ты сиди, когда ещё увидимся… А это мы где? Яркий свет, кабина полуторки, ты за рулём, и бинтов никаких. Стой, куда же ты? Тут же отвесная стена, машины не могут по скалам ездить! Резкий подъём и вот мы уже на вершине, смотрю вниз: вершина острая, как раз под нами. Полгрузовика с той стороны, пол с этой, сейчас перевалимся и вниз…
Толчок в лицо. Спина в колючей вонючей шинели прямо в нос. Неужели пришли? Не верю! Справа от дороги лес, все спешат под ели, сил нет далеко углубляться, зашёл, прошёл шагов 20, упал. Всё. Теперь по-серьёзному. Теперь без снов. Тылы отстали, старшина с харчами не скоро появится, можно дрыхнуть.
Угадайте, что является для солдата на фронте самым желанным и несбыточным? О чём он тоскует больше всего на свете? Чего ему всегда не хватает? Что он всегда вспоминает с сожалением? Еда? Да, сытым солдат бывает редко, это правда. Но всё-таки иногда удаётся отъесться за все голодные месяцы. То немецкая кухня со всем своим бесценным содержимым во время наступления окажется в числе трофеев, то овощную яму удастся отыскать в брошенной деревне, то немецкие ручные часы в руки попадут, а это твёрдая валюта, на хлеб меняется без проблем. Так что нет, не еда. Сон? Опять не угадали. Иногда в обороне спишь целыми днями. Женщины? От них солдаты уже отвыкли. Голодным, измождённым и замёрзшим мужикам, заедаемым вшами не до них вовсе. Погреться в тёплой избе? Это, конечно, мечта. Не часто такое бывает. Набьётся в неё человек 40, а то и больше, лежат, курят, портянками воняют. Всяко лучше, чем на улице. Через пару дней разомлевшие бойцы снова оказываются на морозе и начинают стучать зубами, потому что успели отвыкнуть от него, и так несколько дней, пока снова не привыкнут. Ну так что, какие ещё есть варианты? А, ну конечно, чтобы немец угомонился наконец, перестал стрелять и бомбить. Это завсегда хорошо, но не настолько, чтобы об этом всё время думать. Сдаётесь? Тогда скажу. Солдаты мечтают о костре. Погреться, обсохнуть, руки к огню протянуть, растопырить пальцы и впитывать в себя его живительную силу, запасаться ею, ведь зима такая длинная, а холод такой лютый. Но нельзя на передовой и вблизи от неё жечь костры. Ни днём, ни, тем более, ночью. Можно, конечно, топить железную печку в землянке или палатке, но ведь для этого их надо для начала иметь. А на посту? В траншее? На марше? Да и не хватает на всех мест в землянках, там только начальство со связистами.