Я существую, когда воспринимаю свое существование.
…Я о себе говорю, что существую. Я знаю, что существую. Это было мне доступно всегда и неизменно, когда я был. Нет, нельзя сказать, что я знал. Знать – это отдавать отчет себе в чем-то. Это смысл. А существование есть и до смысла, на одних только чувственных образах. Эти частички мира и меня как его части, которые я копировал в доступный моему сознанию код ощущений – вот они были всегда, когда был я. Они-то и были мной, а точнее, я был ими. А может, я и вне всех этих частичек. Не знаю. Даже не ощущаю. Если подумать, они прибегают и исчезают, я остаюсь. Я же остаюсь, да? Я же не бегущая строка рождающихся в голове и мгновенно умирающих кусочков кода? Нет, совершенно точно я не это, я другое. Что? Не знаю. Просто думаю, что это истинно, хоть и скрыто за видимым миром. Знаю. Бог весть откуда знаю, но знаю, что что-то есть, что есть я. – То самое во мне, что не код, и не то, что он кодирует, и не закономерности, по которым все кружится, зависимое от всего и вся. Вот – тайна. Что останется, когда ты все вычтешь? А ведь именно оно и есть острие иглы, способной протолкнуть себя сквозь всё от Бога и пыли на одном полюсе до Другого (любого из нас) – на втором. Чрезвычайно неизвестное и притягательное, потому что проникает за грань как за то, чему оно предоставляет существование…
Я сел на колени и заплакал.
Мысль оборвалась. Чужая какая-то. Я молчал.
Я ощутил весь пройденный путь – не то, чем я владел, а то, что чувствовал когда-либо – все за все время в одно мгновение, в одной точке, все ощущения друг на друге. Я понял, как сильно устал и как много со мной случилось.
И я был тем же мальчиком, который воевал со взрослыми за право быть свободным. Все тот же, хотя изменился. Все менялось во мне, а остался я прежним.
И я был тем, кто умрет. И умирая, ощутит свободу. Исполнится мечта моей ленивой души: я перестану быть здесь. И как бы нельзя этого говорить, я буду счастлив в последние минуты перед смертью. Потому что мое предназначение исполнено, я отыграл данную Богом роль. Какой бы они ни была, я старался Ему не перечить, старался слушать свое сердце, как бы пошло это ни звучало.
Я был тем, кем Он хотел меня видеть. Теперь я свободен – в первую очередь, от самого себя. Да-да, ты знаешь, какая самая главная и, в общем-то, единственная настоящая свобода возможна для человека? А я понял. Это свобода от самого себя. По крайней мере от того, что мы привыкли считать собой. Вот эту старую шкуру я захотел сбросить. Кто-то умеет менять себя по личному желанию, но мне не дано постичь сию мудрость. Так что мое спасение в моменте, который бывает лишь раз в жизни и расположен в конце. Я видел этот будущий миг. И плакал так чисто, как никогда прежде и присно.