Бесплодная смоковница (Миронова) - страница 87

Я посвятил Богу жизнь – Он даровал мне мой путь. Предмет дарения с обеих сторон был одним и тем же. Больше мне нечего было Ему дать, но большее взять от Него я тоже был неспособен. В этом есть какой-то высший смысл. Таково наше общее дело, не нужное больше никому, кроме нас двоих. Тайное, сошедшее с исторической магистрали, неприметное для других творение, которое сгорит до пустоты и освободит место новым – таким же, как я. Мои мечты не были исполнены, но реальность оказалась осмысленнее. Надежды порождал страх, теперь я перестал бояться. Конечно, случись сейчас землетрясение или что-то другое, и мне будет очень-очень страшно. Но во мне больше нет боязни тупика, ненужности и недооцененности. Кто это сказал: «Жить тайно»? Вот что со мной приключилось. Я не закрепил за собой наследие и память. Мой путь не оставит следов на песке, он не был похож на благополучный, но мы вместе его сотворили и, кажется, вместе его прожили. Вдвоем! Жить тайно!.. И я, кстати, простил себя – за все. А в особенности – за свою никудышность. И сразу вздохнул глубоко и свободно. И почувствовал, что сильно-сильно люблю людей!

Так пускай наступает холодным рассветом на нас новый день.

Слот. Круги на воде

И был вечер, и была ночь, и было утро. И был путь.

Я знаю, что Тебе нужно не то же самое, что нужно нам. Тебе нужно все, что есть, и так, как оно есть. Ни больше, ни меньше. Все, что есть, до последнего шевеления в траве или волоса на голове. Это все – Твое наследие. И все подвержено изменениям, все умирает. В масштабах великих времен почти ничто из нашего не сохраняет свое существование. Сегодня забыт я, через сто лет забыт мой бог, через сто тысяч лет – весь мой мир, все государства, поступки, языки и мысли. Наше наследие возможно лишь в масштабах наших времен. Я понял Тебя.

Но жизнь человека протекает соразмерно ему. Я еще раз подумал о том, что останется после меня, и говорю Тебе (так и знал, что и вчерашнее откровение отвергну), что мне нужно мое место в жизни, нужна определенность. Прежде я жаждал того же, но не было необходимости. И жизнь в режиме свободного полета обладала особой сладостью, для которой страх – острая приправа и лекарство от безвкусности. А теперь все. Я молю Тебя всем своим существом, Господь, по-настоящему молю, яви Себя и вытащи меня, иначе зыбучий песок поглотит меня раз и навсегда. Больше нет сил бороться. Все – это мой исход. И я готов умереть. Это не отчаяние, не простая усталость, не чертово сомнение, не преходящая слабость – это просто конец. Все проходит, и я прошел. Прими мою душу в Свои руки, или… или… или….