– Хм, интересно, – тихо сказала Чальбим, – я бы тоже хотела вспомнить своё рождение.
Тихо-тихо стрекочут невидимые насекомые. Такое бывает только под южным небом.
– Я бы отправилась в тот день, когда Рода сломала руку и все тренировки отменили.– добавила Сал.
– О, да! Отличный был день.
21.
Завоевывать друзей – не самая сложная наука, и я давно изучила ее в совершенстве. Пожалуй, никто так не чувствовал настроения и мысли людей, как я. Никто так не подстраивался под них, чтобы быть своим, доступным, удобным и теплым. Я дарила им веселье. Я была их забавным слугой.
Однако долго играть утомительно. В конце концов хочется побыть собой, со своим мнениям. Хочется сказать «нет». Хочется быть грубой. Хочется спорить и затевать драки. Такое бывает, когда копится неиспользованное мнение.
Для таких случаев Бог послал нам Куцийю, Нил, Орино и всю их компанию. Конфликт с ними – наша терапия. Не знаю, правда, в каких целях они ненавидели меня, но меня эти вечные потасовки успокаивали. Я могла кричать все, что мне вздумалось. Любые оскорбления! А каким сладким был переход на личности!..
Она ворвалась в комнату – красная глыба с горящими, безумными глазами – начала бросать в меня оскорбления и маты. Слова «больная» и «сука» звучали неоднократно и с особой силой. Забавно. В этот раз она обвиняла меня в преступлении, о котором я слышала впервые: кто-то тайно проник в ее комнату ночью и порезал все ее вещи. Я слушала все это недоразумение не без интереса, больше внимания уделяя не самой истории, а ее подаче. Я замечала резкие движения ее пухлых пальцев, цвет ее кистей, двигаясь медленно к самому интересному объекту в виде ее лица. Ее губы неприятного серо-розового цвета периодически рассекались в нервной улыбке, или выталкивали воздух с капельками слюны, когда нужно было сделать агрессивный акцент. Глаза, не способные никогда открыться достаточно широко, имели оттого надменный, животный вид. Все она делала так показательно, будто весь лагерь собрался послушать этот разгром, это торжество справедливости высокой Куцийи над ничтожной мной.
Она закончила, ударив за собой дверью и произнеся финальное “бездушная тварь”. Интересно. Меня, конечно, это не чуть не задело, но ее выбор – бездушная – озадачил. Я понимала, что в ней говорила обычная зависть. Но все же, как же ошибалась она, назвав бездушной единственного человека, кому хоть было до нее хоть какое-то дело. Да. Она была неприятна, и находиться с ней рядом было преступлением против своих внутренностей и разума. Но я задумывалась о ее чувствах, я жалела ее, и в душе я желала ей лишь самого лучшего.