***
Солнце как вымазанная жиром сковородка жарило запотевшие ляжки города и прилежащие к нему окрестности. Руки асфальта мироточили сливками лопающихся трудовых мозолей, а обитателей каменных джунглей дурманили и доводили до экстаза животные испарения бетонных плит. Кондиционеры от бессилия взрывались и хищно обдавали шеи людей кипятком и половым отчаянием. Люди в беспамятстве выбегали на улицу, здоровались друг с другом раскаленными ладонями, ищущими спасения, потом расходились и снова здоровались. Дети расплывались на тротуарах радужными мазутными лужицами, и линзами школьных луп испепеляли ни в чем не повинное насекомое. Изможденные собаки пробегали мимо тех детей, рыща голодными стаями в поисках прохлады, и некоторые из них падали прямо на ходу, радостно проваливаясь в бездны своих собственных теней. Сердца их ломились в грудную клетку отбойными молотками, и, ослепленные, они смотрелись в солнце, будто в собственное отражение, тяжело дыша, облитые потом, и выплюнув сухие языки как дань крылатым эринниям. Бардо! Бардо! Поносо-газо-бензиновый рой механических машин слился в едином жалобном непрерывном вопле, разъедаемом изнутри ядовитым порошком. Казалось, само земное ядро, как только-рожденный птеродактиль, вырывалось из обступившей его тектонической скорлупы, и, продираясь сквозь раскаленные внутренности, опустошающим тупым электрошоком устремлялось в космическое небытие навстречу первоначальной лаве.
– Видимо, в Аду сегодня прохладно. Раз тут так жарко, – заключил капитан, рассматривая из подзорной трубы, как несколько венероподобных девушек радостно плещутся, стоя по колено в фонтане. – Да, без регресса нет прогресса! – хлестким движением сложив трубу, капитан упрятал ее за багряный кушак. После чего веревкой зафиксировал штурвал и спустился на палубу, где один из его подопечных отдыхал на коробках с премиум-водкой, напевая короткую песенку, пока капитан не загородил ему солнце:
– Когда нас Ветер гонит к смерти,
Хоть кости ломит снег и жар,
Мы радуемся, словно дети!
Ты, Ветер,
Так каждый раз нас и провожай!
Ты, Ветер,
Так каждый раз нас и провожай!
Пускай засеем собою твердь мы,
Пускай развеет, теперь не жаль!
Каждый Ветром из нас посмертен.
Мы – Ветер,
Теперь обдуваем и ад и рай!
Мы – Ветер,
Легче смерти и ад и рай!
Тут матрос прервался и лениво открыл ясные глаза.
– Капитан, судно идет полным ходом, над городом реет черный флаг и кажется, конец истории близок.
– Ответь мне, сынок, – спросил его капитан, – когда наступит конец истории, как ты войдешь в неё?
– Эмм…
– Тогда ответь на такой вопрос: когда настанет конец истории, кто захочет войти в неё?