Когда это нечто, вплоть до этого момента напоминавшее шероховатую крылатую черную дыру с бесчисленным множеством растекающихся словно черная слизь рук и ног, распахнуло свои огромные крылья, из левого крыла потянулись ужасные лица с костяными руками и неземным гулом разбили навалившуюся тишину:
– Нрав-ствен-ность! Ннннрав-ствен-ность! – оттуда доносились самые различные голоса. Какие-то были низкочастотные и доносились из самых глубин утробы, другие наоборот были довольно высокие, но пугающие, клокочущие и шипящие, так что людей быстро достигало осознание, что они имеют дело с чем-то нечистым.
И тут произошла какая-то яркая вспышка, на время ослепившая всех присутствовавших, а затем все увидели События. Деревянные стены, люди, крысы, насекомые, да и само это ужасное существо исчезли – вместо них был лишь белый райский цвет, будто бы кто-то насильно воткнул провода в головы людей и включил в них просмотр психоделического кино. Люди увидели знакомый им всем «Дом Культуры», точно такой же, какой он есть на самом деле, занесенное серыми тучами небо, уносящийся порывами ветра мусор, и крупные капли дождя, падающие на землю. И тогда камера стала приближаться. Возникло жужжание, и люди увидели рой летящих рядом с колоннами здания мух, а также валяющихся перед входом на земле поверженных алкоголем людей, обернутых в огромное, состоящее из белого и красного цветов полотно, и радостно восклицающих непонятно по какому поводу. Камера приблизилась еще ближе к одному из участников этой странной акции, так, что стало видно его разваливающееся на части лицо, будто бы он был старой облезающей штукатуркой. Рядом был ребенок, которому он насильно всовывал в рот ту же самую бутылку водки, какую он пил сам, – тот сопротивлялся. Другие люди, лежащие в этом полотне, словно в саване или в плащанице, тоже пили водку, и выкрикивали посвященные эмиграции на запад лозунги:
– Да здравствует Скандинавия!
– Скорый поезд – город Н. – Европа!
– Душой в России, телом на Западе!
– Похороните меня не на Родине!
Затем, словно их открыл сильный ветер, двери в Дом Культуры распахнулись, и эта око-камера ворвалась внутрь, и показало новые, еще более пугающие картины. Рядом с кассой, где можно было купить билеты на показы спектаклей, валялись разбитые и неразбитые бутылки с уже известными всем датскими этикетками, а из окошек выглядывали съеденные алкоголизмом лица кассирш, которые если не секундой позже, то рухнули бы в беспамятстве на пол. Доска с объявлениями о предстоящих сеансах была облевана, и частично поломана. Охранники, стоявшие рядом с металлодетекторами, баловались с ленточным конвейером, транспортируя себя через него по очереди, несмотря на дозу получаемой радиации. Людей, проходящих мимо, они не проверяли, но зато с удовольствием отвешивали им пинка, либо тоже, как и себя, засовывали в ленточный конвейер, и пропускали вперед.