К примеру, тем же днем, Сиплый предпринял попытку унизить Распупина, Жополиз тут же поспешил на помощь, повторяя слово в слово за ним.
– Эй, Ефим. А ты че бородой жопу подтираешь? Раз такая длинная?
– Эй, Ефим, а чего такой здоровый? Не высоко тебе там? Жираф ублюдочный!
Эти и подобные им фразы Распупину приходилось впоследствии выслушивать дважды. К счастью, у него было великое терпение, и идти на рожон он не собирался. Правда, по не зависевшим от него обстоятельствам, все пошло не так. Был относительно тихий вечер. Эта дружная компания играла в карты, и попивала их излюбленный напиток «копруй». А как блестели глаза разливавшего, когда он произносил словно заклинание: ну что, может копруем это дело полирнем? В целом, все шло равномерно, без эксцессов, но уныло и до боли типично, что «братва» просто-напросто решила позвать Распупина.
– Чертей все больше и больше! Уже мест, черт побери, нету! Дышать нечем! – возмущался Сиплый.
– Дышать нечем! Мест, черт побери, нету! – повторял Жополиз.
– Да, да.. А им че.. вывести народ да на прогулку…
– На прогулку…
– А как прогулка, так расстрел!
– Так расстрел!
– Но администрация не особо старается.. Так стреляют, чисто поддержать чертей…
– Чисто поддержать!..
– Хотя раньше на прогулку вообще не водили, больно надо..
– Больно надо..
– А щас раз в неделю..
– В неделю.
– Бомбят, стреляют, не щадят!
– Не щадят! Не щадят!..
– Хотя без особого фанатизма.. Чисто поддержать..
– Чисто поддержать..
– Больно много диссидентов развелось, говорят.. Диссиденты мы, видите ли.. хотя я даже не знаю, что это значит.
– Что значит…что значит…
– Поговаривают, что здешней администрации это и не особо-то надо..
– Особо-то надо!..
– Излишки мы, дескать!..
– Дескать!..
– Если б не главная администрация, то кому эти прогулки сдались? Кто-то же должен сидеть..
– Кто-то же должен сидеть..
– Надзиратели нас будут любыми средствами пытаться вытянуть.. Гаситься и еще раз гаситься!..
– Гаситься и еще раз гаситься!..
Распупин не умел особо играть в карты, но по нелепому стечению обстоятельств, его преследовала дьявольская удача, и игру за игрой он выигрывал у чертей. В конец, им, чертям, это осточертело, и они стали впадать в неистовство по каждой случавшейся с ними неудаче, вырывая клочья волос из своих облысевших от скверного пойла черепов.
– Че ж тебе так везет-то, падла! Ты ж первый раз играешь! Мы ж только правила придумали!
– Так сами пригласили, у меня рука легкая…
– А нога у тебя не легкая? Ща Сиплый-то узнает…
– Это как еще?..
Распупин понял, что сейчас начнется что-то неладное, и стал готовиться к худшему. К его счастью, в коридоре послышались медленные шаги. Все, будто бы почувствовав себя в одной тонущей лодке, притихли и стали поспешно прятать карты, будто ничего и не было. Кто-то забился в угол, кто-то вспрыгнул на нару, кто-то остался на месте. Мимо остановился надзиратель, и злобным взглядом проник в нутро чертоги. Он стоял за решеткой, медитативно проводя по дубинке своим копытцом, и смотрел в чертогу, но молчал. Черти в свою очередь смотрели на него. Надзиратель продолжил медитативно проводить копытцем по дубинке и смотреть на чертей. Черти, в свою очередь, продолжали пожирать взглядами надзирателя. Легкое замешательство, и вот уже необъятное в талии туловище надзирателя начало чуть-чуть подаваться в сторону. И тут казалось бы, он направится туда, куда и его обильно вздрогнувшее туловище, но запомните, не бывает прост тот надзиратель, который надзирает в адской тюрьме: рука, в свою очередь, не послушалась туловища и таки вогнала ключ в прорешину решетки. В чертоге повисла дьявольская тишина. Дверь медленно с адским скрипом отворилась. В чрево чертоги всунулась свиная чудовищная рожа надзирателя, и из глубины его необъятного чрева раздался парализующий рев: ОДНОГОВНАРЯДДАЕШ!