Соседа на селе все знали. Молодого фронтовика, участника Сталинградской битвы даже аксакалы называли уважительно: Шаке. Сочувствовали и старались поддержать. Помнили его жену, скоропостижно скончавшуюся от сердечного приступа, татарочку Гулиру, в годы войны работавшую на военном заводе в Киргизии. Не одну тысячу патронов изготовили её нежные руки.
Общая кухня часто сталкивала Куляй с соседом и его девочками. И всегда как-то само собой получалось помочь ему накрыть стол и заварить чай с множеством мелочей, которые давались ему с трудом. Шестилетняя Дина старалась воспитывать сестрёнку: то оберегая, то поучительно выговаривая и упрашивая не плакать.
– Я знаю, что мама больше не придёт, а Асия плачет и плачет, – по-взрослому пыталась объяснить Дина.
Глаза её влажнели. Удивляясь своим слезам, она виновато поглядывала на Куляй.
– Неужели и Еламан ищет меня? – задумывалась Куляй, но тут же уверяла себя, что он уже большой, а мамой считает бабушку.
Куляй не пыталась разобраться в возможных мыслях сына, полагая, что кроме Апы ему никто не нужен. Она никогда не была с ним в городе, так его и не сфотографировала. Степной ветерок приносил порой волнительный запах родины, где горный воздух смешивался с дыханием травы, пропитанной солнцем, пылью и брызгами воды, что собирались в ручьи и спускались в долину. Куляй с жадностью вдыхала этот ветер, пытаясь уловить в нём запах сына.
Через день к сёстрам приходила няня Милита, переселенка с Поволжья. В такие дни Асия не плакала, жалась к няне и тихо сопела. В большом старом корыте Милита устраивала девочкам банные дни, превращая их в маленькие праздники. Весёлые визги и плеск воды доносились до Куляй. Умытые девочки розовели, улыбались и, уплетая хлеб с молоком, слушали бодрящий говор няни. Говорила Милита по-русски, уместно и удачно употребляя немецкие и казахские слова. Она нарочно выговаривала их резко, со смешной интонацией, что вызывало у девочек смех.
– В отсутствие няни бежать на плач Асии стало для Куляй привычно. Как-то раз громкий двойной плач встревожил её не на шутку. Вбежав к ним, она увидела склонившихся над столом девочек. Указательные пальчики обеих плотно сидели в носу чайника и уже начинали синеть.
Куляй капнула на пальчики маслом и попыталась вытянуть верхний. В это время пришёл сосед, и уже вдвоём, сталкиваясь лбами, переговариваясь и подсказывая друг другу, они справились с чайником.
– Ася уронила кусочек сахара и хотела достать, а палец застрял. Я своим пальцем хотела вытащить Асин, а потом они оба застряли, – объяснила успокоившаяся уже Дина. Сосед улыбнулся, Куляй тоже, и дружный хохот заполнил комнату, расщепив скованность натянутого соседства и обдав всех теплом непонятной пока общности.