Второй вариант – самому обладать хорошей харизмой, подготовкой и высокими моральными качествами. Такие сержанты тоже были, но чтобы большинство – так не бывает.
У меня служил сержант по фамилии Шпет, по национальности немец. Исключительно серьезный и прирожденный командир. Часто, потеряв терпение от чьей-то расхлябанности, восклицал: «Наберут детей в армию…». Однако это, несомненно, «исключение», нежели «правило».
Офицеры в дополнение могли объявить арест с содержанием на гауптвахте, но черт всегда кроется в мелочах, которые прежде всего на виду у сержанта, и с каждой мелочью он не побежит жаловаться старшему начальнику.
Тем не менее, несмотря на этот излишний либерализм высшего руководства семидесятых и восьмидесятых годов, в Советской Армии преобладал здравый смысл. Страдали, прежде всего, нытики, мало приспособленные к жизни мамкины сынки и их глупые мамки, которые не смогли вовремя вытащить своих сынов из-под юбки.
Как ни парадоксально звучит для уха штатского человека, но в армии, на мой взгляд, чувствуешь себя намного свободнее, нежели на гражданке. Механизм выполнения задачи намного проще. Оперативность выше, более того – она в приоритете. Люди молоды, активны, не засиживаются, поскольку постоянно передвигаются по должностям, гарнизонам, городам. Для меня это было интересно. Трудности и неустроенность компенсировались молодостью, удовольствием познания новых мест, причастностью к важным и знаковым событиям, работой с множеством людей, неожиданными встречами.
Так однажды ввиду срочности переброски меня на космодром «Байконур» выпала удача лететь на личном самолете генерального конструктора Глушко В.П., вместе с ним и еще десятью легендарными академиками-основателями советской космонавтики. Это был 1986 год, все они были уже в почтенном возрасте, одеты в одинаковые плащи военного образца, но серо-бежевого цвета. Тогда шел завершающий этап над программой ракетоносителя «Энергия» с кораблем «Буран» и созданием нового Центра управления полетом.
По пути мы сели на аэродроме авиационного завода в Куйбышеве (сегодня Самара), где производились космические корабли. К трапу подали автобус, мэтры советской космонавтики отправились решать свои вопросы, а я и еще несколько человек в ожидании их возвращения с удовольствием знакомились с выставленными на стоянках образцами авиационной техники, выпускавшейся ранее на этом заводе, многие из которых видел впервые.
Удовольствие несколько компенсировалось нестерпимым давлением на пальцы ног новых полуботинок, которые я купил в Москве в центральном военторге по дороге на аэродром. Старые я там же выбросил в урну. Через короткое время я понял, что совершил ошибку, и теперь с трудом представлял, как быть дальше.