Когда родной папа выбросился из окна, Ники ещё не было на свете. Точнее, она существовала, но как часть матери, плод в её животе. Истинных мотивов папиного поступка не знал никто, но мама утверждала, что во всём виновата расстроенная психика. У Ники на этот счёт другое мнение. Окажись она на месте папы – сотворила бы с собой нечто подобное. Из-за мамы, конечно.
Самый невинный из маминых недостатков – инфантилизм. Сейчас, когда Нике двадцать, а маме сорок пять, окружающим кажется, что всё обстоит ровно наоборот: мама ведёт себя, как подросток – не умеет готовить, рационально распределять деньги и никогда не ложится вовремя. Она забывает выключить воду в ванной, и Нике приходится пропускать первую пару и мчаться через весь город, чтобы перекрыть кран. Мама ходит в туристические походы, на рок-концерты и в клубы. Она носит короткие юбки и красит ногти в зелёный цвет, а по праздникам забирается на табуретку и изображает танец живота. Любому незнакомому человеку показалось бы, что Никина мама либо всегда навеселе, либо у неё едет крыша. Последнее больше походит на правду, но Ника знает: это мамино обычное состояние. Скажите спасибо, что она не играет в прятки или салочки с детьми во дворе.
Страшнее то, что у мамы ужасный характер. Бабушка, например, вспыльчива, но отходчива, а мама закатывает скандалы на целую ночь и ещё неделю дуется. Нет, с мамой положительно нет сладу.
Четыре года назад мама отмочила номер серьёзнее, чем незакрытый кран или пляски на шаткой табуретке – нашла себе мужчину. На Никином веку это уже третий, если считать покойного папу и не считать всех тех типов, которые оставались ночевать в маминой спальне перед тем, как пришёл Костя. Костя – это тот самый, который появился четыре года назад. Симпатичный, весёлый, и характер у него в самый раз, чтобы гасить мамины «скандало грандиозо». Один недостаток – ему сейчас двадцать четыре, а тогда было всего двадцать. Впрочем, когда мама в первый раз запустила ему в голову тарелкой, он напрочь забыл об уважении к старшим и в долгу не остался – в стену над маминой огненно-рыжей головой живописно впечатался кофейник с остатками кофе. Тот кофейник Ника Косте так и не простила – всё потому, что подарил его Никин папа. И совсем не тот, который выбросился из окна, а тот, который папой-то, строго говоря, и не был.
Звали этого человека Никита Ростиславович Оболенский. Мама со смеху покатывалась, когда слышала его полное имя, но он ей всё всегда прощал, потому что, как и Ника, знал: маме можно. Она как ребёнок. Обижаться на неё всё равно что обижаться на снегопад или солнечные лучи.