– …Конец света, – покорно сказал Николай.
– Правильно! Так, 255 дней – это у нас сколько? Ага… ровно восемь с половиной месяцев. Вы получите сумму, которой должно на это время хватить. Да, постарайтесь рассчитать так, чтобы хватило. Но если не хватит – обратитесь к нам, мы что-нибудь придумаем, – при этих словах женщина как-то особенно улыбнулась. – И, сами понимаете, если вы хотите взять этот кредит, то вы завтра же придете к нам и подпишете документ, что в случае вашей неспособности выплатить кредит ваша квартира отходит нашей организации.
– Да-да, так и будет, – пробормотал Николай.
– Если вас что-то не устраивает, вы можете отказаться. Но, когда подпишете бумаги, обратного хода уже нет, – устало сказала женщина. Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. – Помните, как у Пушкина: «Выхожу один я на дорогу…»
– Это Лермонтов. Но это не так важно. Вот и я тоже выйду… на дорогу, – пробормотал Николай.
– Ну, пусть будет Пушкин, – раздраженно ответила женщина. Она была явно уставшей.
– Лермонтов это, Лермонтов!
– Тьфу ты, Лермонтов, да. Это вы меня запутали! Под конец дня свое-то имя забываю, не то что… Все, идите, завтра жду вас в десять. Путь к нам запомнили?
– Да, вроде.
– Ну, будем надеяться… Как говорится, кто ищет, тот всегда найдет!
– Ну вот, теперь я счастлив, – бормотал себе под нос Николай, быстро шагая по мерзлой улице домой. – Сейчас приду, чая с вареньем выпью, и спать. Уж лучше эти восемь с половиной месяцев как человек прожить, чем всю жизнь как раб… Офис – дом, дом – офис. Тьфу! – Николай громко плюнул в снег и чуть не налетел на бродячую собаку, которая от испуга залилась лаем.
– Ну и сны у вас, Николай Е! Никогда такие пациенты мне не попадались! Вы бы и правда так сделали, если б была возможность? – голос невидимой медсестры был все таким же металлическим, но звучал мягче, чем обычно. И отчаянно ему кого-то напоминал. Но все же он не был в этом уверен. Он списывал это на свое одиночество.
– Ээээ… скорее всего, да, – ответил Николай, приходя в себя. – Почему вы спрашиваете?
– Потому что вы очень странный. Я таких никогда еще не встречала. Мне не положено вести беседы с пациентами, это нарушение правил, но я пошла на это. Вы и правда необыкновенный. Если б вы были посимпатичнее, я бы в вас влюбилась по уши. Но вы такой… беззащитный.
– Вы хотите сказать: жалкий, а не беззащитный, – обиженно промямлил Николай.
– Может быть, – вздохнула медсестра. – В любом случае я считаю вас… необыкновенным.
– Спасибо! Хотя чего тут необыкновенного! Я просто устал жить, как жил раньше. Влачить это бесполезное существование…