Зажмуриваюсь, чтобы не видеть этого. Я ведь тоже люблю его. Как никого и никогда. Наверное, так полюбить и не смогу больше, потому что это просто невозможно. Неьзя испытать настолько сильных чувств дважды в жизни…
— Но сейчас ты снова вернулась в свою долбанную скорлупу, где правит чувство долга и страха перед семьей.
Демьян вдруг хватает меня за плечи и сильно встряхивает. Голова запрокидывается назад, и я встречаюсь с ним взглядами.
— Мариам. Выбор есть всегда. Главное — сделать правильный, чтобы остаток жизни потом себя не винить. Когда любишь, нужно бороться! Выгрызать любыми способами. С кровью. С мясом. Но вырывать кусками так, чтобы потом через время саму себя не сожрать, когда будешь ложиться в постель с мужем, а представлять, каково бы это было делать со мной! Чтобы не ждать дома того, кто не позволит выйти на работу и заставит детей рожать. Чтобы не возненавидеть себя за отсутствие любви к мужу, которого тебе навяжут.
Резко разжав пальцы, Демьян отступает, смотрит на меня в последний раз, разворачивается и начинает уходить.
Мариам
Шаги Демьяна отдаются нестерпимой болью в сердце.
Смотрю вслед тому, кого не забыла, как ни старалась, и понимаю, что если он сейчас уедет, то уже больше не вернется. Дорожки слез серной кислотой обжигают лицо, а я вдруг четко осознаю, что он прав. Я не хочу как Давид. Не хочу, чтобы за меня принимали решения и выбрали того, кого я обязана буду полюбить, ведь у меня уже есть любимый мужчина. Не хочу смотреть на мужа с одним лишь уважением и благодарностью за детей и семейную жизнь.
Я жить хочу, раскинув руки в стороны, и знать, что если полечу вниз, меня поймают не потому, что так нужно, а потому что тот, кто это сделает, не даст мне разбиться из-за страха потерять. А Демьян не даст.
Слова о том, что нужно бороться, набатом бьются в висках. Если я не попробую забрать свою жизнь себе, все будет именно как он сказал. Однажды, если мы вдруг пересечемся в будущем, и я увижу его с женой или даже детьми, сойду с ума от мысли, что на ее месте могла быть я. А если жизнь не даст больше мне возможности встретить его, я так или иначе рано или поздно похороню себя заживо, ведь точно знаю, что полюбить другого не смогу.
Сглатываю болезненный ком и хрипло шепчу:
— Демьян.
Дождь поглощает его имя, когда Демьян как раз подходит к машине. Делаю неуверенный шаг вперед, но каблук застревает в плитке. Повторяю громче:
— Демьян!
Он кладет ладонь на дверную ручку и смотрит на меня поверх машины. Я мотаю головой, мысленно умоляя его не уходить, и одновременно с этим дергаю ногу, чтобы высвободить чертову туфлю. Пульс раздирает изнутри, и я, плюнув на обувь, разуваюсь, чтобы несмело пойти к нему навстречу. Ступни окунаются в разрастающиеся лужи, но я не чувствую ни ветра, ни холодный воды. Мне нужно к нему.