Как ты оказался здесь, Ангел мой? Почему твои глаза покрылись ледяной коркой? Твои крылья обломаны и испачканы в дорожной пыли, у твоего носа застыла тонкая струйка крови… Волосы твои искрятся от свежего снега, а синеющие губы – от белой пены… Я целую тебя в лоб, опускаю твои веки и вспоминаю, как когда-то мы сидели с тобой на кухне и пили ромашковый чай. Комнату заполнял туман, на потолке тускло мигала лампочка. Твои глаза, окружённые тенями, были полны тоски. Припухшее веко дёргалось, руки дрожали. Твои потрёпанные крылья покрывала запёкшаяся кровь. Волосы цвета ночи были небрежно рассыпаны по плечам. Рубашка твоя была расстёгнута, и я мог видеть твои рёбра, покрытые свежими синяками. Выпирающие кости просвечивали сквозь бледную полупрозрачную кожу, казалось, что на них нет плоти, лишь облачная дымка… Ты сидел на диване, закинув ногу на ногу, и, задумчиво покусывая разбитую губу, выдыхал сигаретный дым. Я чувствовал твою боль, ты был так несчастен в тот вечер, что мне хотелось прижать тебя к себе, сказать о том, что я люблю тебя, со всеми твоими язвами и шрамами, со всеми заплатами, которыми заделано твоё в клочья изорванное сердце. Но я не решился… И теперь мне горько, что ты возвращаешься на небеса, так и не узнав, что был нужен на земле…
Мама всегда говорила, что мальчики не плачут
Андрей медленно брёл сквозь мглу, нарушая окружающую тишину звуком своего дыхания, частыми ударами сердца. Вокруг кружили светлячки звёзд, ноги по колено утопали в блестящей дымке космической пыли, но Андрею было не до этого. Он шёл, не замечая ничего. Шёл, опустив голову и крепко сжав зубы, сведя брови к переносице и часто-часто моргая. Пролетавшая комета чуть не врезалась в Андрея, она успела свернуть в сторону в самый последний момент и обожгла щёку парня, хлестнув по ней своим огненным хвостом, и полетела дальше, оглядываясь назад и думая, что это за чудак встретился ей на пути. Чёрная дыра вцепилась в капюшон куртки Андрея, сняв с хозяина, поглотила её и посмотрела вслед уходящему, удивляясь, почему этот странный человек не испугался, почувствовав её ледяное дыхание. Но Андрею было всё равно и на кометы, и на чёрные дыры, и на летающий вокруг космический мусор, он шёл вперёд, не замечая ни боли от ожога, ни холода сковавшего всё тело. А Земля между тем становилась всё дальше, сначала она превратилась в маленькую точку, а затем и вовсе затерялась во тьме. Звёзд становилось всё меньше, мгла делалась всё гуще и вскоре поглотила всё вокруг. Андрей упёрся в стену и лишь тогда остановился. Он сел, прижав колени к груди и разрыдался, громко, надрывно, захлёбываясь и вздрагивая всем телом. Горячие слёзы хлынули из глаз парня ручьями, нет, реками. Два Нила, бурля, брызгаясь, выход из берегов, побежали по его щекам. Андрей хотел выплакать всю боль, все обиды, скопившиеся за жизнь, разрывавшие изнутри его сердце, уже трещавшее от напора, неспособное вместить в себя столько. Он кричал, сотрясая вселенную, ногтями разрывал кожу на шее, будто вместе с кровью из тела могла вытечь печаль, кривил губы, привыкшие улыбаться судьбе в ответ на все её удары. Все, кто знал Андрея, никогда бы не поверили, что он сидел здесь, сжавшись в клубок и ревел, ревел прям как девчонка, а выплакавшись, упал без сил, жалкий, беспомощный и такой маленький в этой огромной и опасной вселенной. Да он бы и сам не поверил.