Тебе вполне достаточно своего круга, зачем смущать простых людей.
А, впрочем, я не настаиваю, в конце концов, они возвращаются к своим домам и к своим делам. А те, кто не возвращается, не приставишь же им свою голову и свои руки.
Но дети, друг мой. На детей твое влияние недопустимо пагубно. И они жестоко страдают, прежде всего, от своих близких. Дети не соглашаются со стариками, это достойно всякого порицания, согласно обычаям. Дети – наше будущее. Их необходимо пожалеть и оградить. Я настаиваю, чтобы ты прекратил проповеди детям и несовершеннолетним. Это единственное, на чем я настаиваю.
ИИСУС(говорит негромко как с давним другом):
Вот сейчас ты жестоко страдаешь от забот мирских, что к тому же не идет к твоему сану. Ты думаешь о торговле, о налогах, и это не дает тебе покоя даже ночью. А ведь ты в более выгодном положении, чем другие, ты избрал духовный путь, ты священник. Ты уже сделал свой выбор, ты уже стоишь на истинном пути, только иногда забываешь об этом. Или тебя заставляют забыть…
КАИАФА(тише):
Я действительно не спал ночь. Ты прав, я избрал духовный путь и в твоих словах я вижу истину. Но что делать, если мир духа борется с миром плотским даже в Храме.
Иисус (смотрит на него внимательно):
Так перейди на свою сторону, не позволяй согнать себя со своего «места», ибо, когда лишишься его, будешь искать любого прибежища и не найдешь, как было сегодня ночью.
КАИАФА:
Боюсь, все, что я могу, это отойти в сторону.
ИИСУС(оглядывается, давая понять, что говорит не только Каиафе):
…Не первый раз я вижу страх в глазах людей, облеченных властью. Они думают, что решают судьбы народов, но только Бог властен над нами и без его ведома ни один волос не упадет с твоей или моей головы.
Отвечай за себя, брат мой. Ты ведь знаешь ответ.
КАИАФА(осторожно):
Да, знаю.
ИИСУС:
Я буду за тебя молиться.
(собирается уходить, но вдруг оборачивается, словно забыл что-то сказать)
Я не перестану говорить с детьми.
(укрытию сановника, мягко, но с убежденным отрицанием):
…Вы осмелитесь назвать их отступниками?
(Сановник оживляется, явно чувствуя, что это к нему, он ничего не может видеть, только слушает, поэтому с изумлением смотрит в стену, плотно закрывает глаза – последние слова задели его, покушение на детей – тема, которую старательно избегают, чтобы не вспоминать некое «темное пятно»).
КАИАФА(поспешно):
Нет, нет… Я знаю. И вижу, что очень скоро тебе придется уйти из города.
ИИСУС:
Идем со мной, брат мой.
КАИАФА(отрицательно качает головой, показывает на укрытие сановника):
Здесь больше нет Каиафы, здесь только первосвященник иудейский.