Анна выглянула в окно и вздрогнула. Из какого-то бедного дома выходила похоронная процессия. Её живое воображение вдруг вмиг нарисовало Бернарда и такую же процессию. Она помотала головой, пытаясь прогнать такие мысли. И вдруг, в тишине кареты не просто поняла, а осознала - это не воображение, а реальность. Может быть уже стало реальностью. И она действительно может никогда больше не увидеть Бернарда. Она виновата - не попыталась поговорить с ним, не спросила в чём дело, не узнала, что его тревожит. Она думала только о себе. А если его не станет?
Она вспомнила тот ужасный миг, когда ждала его из горящего дома и вздрогнула.
- Остановите экипаж!
Она ошиблась. Она не сможет жить без него. И в монастыре жизнь будет казаться пустой и унылой. Её место там, где супруг, рядом с ним.
- Куда же ты, Анна? - Сестра Эльза пыталась её остановить, но теперь Анна точно знала, что делать. Найти Бернарда или убедиться, что господин Вайс солгал. Узнать, что он в безопасности и попросить выслушать. Они оба были неправы. Так не может дальше продолжаться.
- Передайте матушке настоятельнице, что я уезжаю к супругу. Она поймёт, - отрывисто бросила Анна и вылезла из экипажа. У неё не так много времени.
- А как же твои вещи? Их же сейчас не найти. Они где-то среди багажа.
- Ничего, пришлёте потом, - Анна пожала плечами. Всё самое важное было при ней -дамская сумочка с документами и деньгами.
На неё вдруг снизошло спокойствие. Она развернулась, прошла несколько шагов вперёд и махнула рукой проезжавшему экипажу. На счастье, выяснилось, что кучер возвращался домой, но за дополнительную плату согласился довезти её до пансиона госпожи Дарс кратчайшей дорогой. Времени и так потеряно слишком много.
Анна попрощалась с сестрой Эльзой, которая сунула ей в руку свою корзину с едой, и села в экипаж. Надо спешить.
Бернард несколькими днями ранее
Анна уехала на рассвете. Он слышал, как она собиралась, чувствовал почти неуловимый запах лаванды и свежести, когда она ходила по его маленькому дому. Он должен был выйти и попрощаться с ней, но понимал, что тогда не сможет сдержаться.
Вчера его разбирала злость, а сегодня ему было больно за всё, что он наговорил, за всё, что сделал. Пусть она притворялась, пусть любила другого, пусть даже насмехалась над ним, но он ведь сам назвал её сестрой и дал ей право делать то, что она захочет. А теперь...
Бернарду было стыдно так, как никогда в жизни. Он так непростительно вёл себя вчера. После того, что он услышал, Анна близкая и родная, стала вдруг далёкой и чужой. И он действительно не знал, о чём с ней говорить. Да, в конце концов, он никогда не обладал красноречием.