Наташа против воли почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
— Да сумасшедший какой-то людей пугал, — сказала она.
— Не веришь? — вздохнула Клава. — А то знамение было. Бабки вот тоже говорят, что в Библии про это написано… Господи… — Она утерла глаза и добавила своим обычным тоном: — Хоть бы погулять успеть напоследок… А то как долбанет, а мы не нажились, не налюбились! Вот горе-то…
Наташа рассмеялась и тут же спросила серьезно:
— Тетя Клава, а это не трёп?
— Да я сама только что по телеку слышала, — обиделась Клава.
У газетного киоска, несмотря на ранний час, вилась длинная очередь. Газеты с траурным портретом на первой странице шли нарасхват. Люди здесь же, у киоска, разворачивали их, быстро пробегая глазами строчки правительственного сообщения.
Целая эпоха только что окончилась на их глазах. Эпоха определяющих пятилеток, экономной экономики, «Малой земли» и «Целины», многочисленных Золотых Звезд Героя, пышных помпезных съездов и ядреных анекдотов на прокуренных кухнях.
И что теперь придет ей на смену? Как все повернется, переменится, или потечет по-старому? Чего ждать? К какому берегу прибиться? Завернут разболтавшиеся гайки или позволят дребезжать дальше?
Эх, верно сказал Конфуций: «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен»…
Свадьбы и похороны вызывают у обывателей неизбывный интерес. Тем более когда это касается первого лица в государстве.
Несколько дней вся страна пристально следила и обсуждала предстоящие перемены и перетасовки. Тридцать лет со дня смерти Сталина не было события такого значения. И теперь все интересовались: как будет обставлен траур? Где похоронят? Кто скажет надгробную речь? Ходили слухи, что с речью от лица правительства выступит будущий преемник. И все терялись в догадках — кто же?
В этот тусклый ноябрьский день вся страна приникла к экранам телевизоров, наблюдая прямую трансляцию из Колонного зала и с Красной площади.
В институтах отменили занятия, однако строго-настрого обязали прийти на траурный митинг. Кстати, можно было и не бегать с журналом посещаемости — явка и так была стопроцентной. Студентам было интересно потолкаться вместе и обменяться новостями и замечаниями.
В фойе стоял включенный телевизор.
Громкая траурная музыка перекрывала шепотки и разговоры в группе студентов, которые переминались с ноги на ногу, внимая речи представителя кафедры марксизма-ленинизма.
К счастью, он не рискнул приглушить у телевизора звук, и потому его тихий бубнящий голос перекрывался доносящимся с экрана голосом диктора:
— Представители трудовых коллективов Москвы прощаются сейчас с дорогим Леонидом Ильином… Представители всего трудового народа проходят в эту минуту по Колонному залу в скорбной процессии… — синхронно зачитывал свою речь оратор.