— Так заберем, — сказал мужчина с улыбкой.
— Попробуй.
— Семьсот.
— Пошел ты!
Мужчина отошел. У Андрея внутри начало все дрожать.
«Звякнуть Антону? Созвать ребят? — лихорадочно соображал он. — Нет, не приедут… Евгений Иванович?.. Конечно, еще пусть сопли тебе подтирает!.. Ну влип!..»
Музыка кончилась. Ирина милостиво позволила партнеру поцеловать руку и подошла к Андрею.
— Успокойся. Они ничего нам не сделают, — прошептала она. — Пойдем сядем.
— Мне за тебя предлагали семьсот рублей, — сказал Андрей.
— Немного. Значит, мелковаты мужчинки. Эти и драться полезут. Пфи… Ненавижу Восток.
— От их стола вашему столу.
Михаил Михайлович поставил вазу с букетом роз, две бутылки шампанского и еще две коробки конфет.
— Михаил Михайлович, вы их знаете? — спросила Ирина с улыбкой.
— Первый раз вижу. Залетные.
— Это худо.
— Удалить?
— Сколько?
— Пятьсот.
— Мы подумаем.
Михаил Михайлович ушел.
— У тебя есть? — спросила Ирина.
— Столько нет.
— Тогда ничего не остается. Встречаемся у Пушкина.
Она встала, не дав Андрею сказать ни слова, и прямиком направилась к столу поклонников.
Там поднялся шум и гвалт. Ирину усадили, стали наливать шампанское, но она остановила ухаживания, что-то серьезно сказала мужчине в блайзере, тот поднялся и подошел к Андрею.
— Молодец. Держи.
И выложил на стол несколько сотенных.
«Сволочь», — подумал Андрей неизвестно про кого.
Налил себе полный бокал коньяка и выпил его залпом.
«Что я вообще тут делаю?! На фига мне все эти поганые грузины, официанты, «лезгинки», цыплята?.. На фига мне вообще эта «красивая жизнь»? Ей захотелось пошалить? На мальчиков потянуло? Но я-то тут при чем? Куда меня несет? Я же люблю Наташку. В самом деле, я люблю только Наташку. Неужели с ней нельзя пойти в ресторан или в Большой театр? На нее тоже будут оглядываться. Только никто никогда не предложит ее продать. Она просто не такая! Она — чистая, что ли… К ней не пристает всякое… Не-е-т, все, надо с этим завязывать. Все-е, хватит, повеселился. Сыт, пьян и нос в табаке…»
К столу подошел Михаил Михайлович, увидел купюры, кивнул понимающе, отсчитал шесть сотен и спрятал в карман.
— Все будет сделано, будьте спокойны.
Андрей как-то равнодушно посмотрел на него, он уже мало что понимал, да и не хотел ничего понимать.
«Надо идти. Надо встать и уйти отсюда, — говорил он себе. — Вот сейчас только выпью еще и — домой. И все расскажу Наташе. Все! Честно и прямо. Пусть… Она простит. Она поплачет, но простит. Она же знает, что я только ее люблю».
Он снова налил себе коньяку.
И в этот момент в зал вошли трое милиционеров.