— Она другая, чувак, — говорю, делая к нему осторожный шаг.
— Ты чертовски прав, она другая! — ревет Майлс, его голос дрожит от ярости. — Она моя сестра, но, по-видимому, для вас это ничего не значило, потому что вы, ребята, продолжали делать все это за моей чертовой спиной.
Я тяжело выдыхаю и бормочу:
— Ну, не думаю, что тебе понравилось бы, соблазни я ее у тебя перед носом.
Майлс краснеет, как свекла, такое чувство, что у него из ушей сейчас хлынет кровь. Встав со мной лоб в лоб, слышу, как он до хруста в костяшках стискивает кулаки, готовясь меня вырубить. И сейчас я бы не возражал. Беспамятство было бы лучше, чем то, что я чувствую.
Вместо этого он делает шаг назад, качает головой и смотрит на меня сверху вниз, будто я грязь на его ботинках.
— Похоже, теперь ты пытаешься быть похожим на своего отца. Он наебал свою семью, и теперь ты наебываешь мою.
Кровь ударяет мне в голову.
— Повтори?
— Каков отец, таков и сын, — скрежещет он, глядя на меня сверху вниз холодными и пустыми глазами.
Не раздумывая, я бросаюсь на Майлса, хватая под за колени. Он падает, как проклятое бревно, на деревянный пол прихожей, опрокидывая вешалку.
— Это удар ниже пояса, ублюдок.
Он борется, пытаясь освободиться от моей хватки вокруг его бедер, и рычит:
— Да? Как это может быть ниже того, что ты трахаешь мою сестру? — Стремительно развернувшись, он пытается применить полный нельсон (Прим. переводчика: нельсон — приём в спортивной борьбе и рестлинге. Осуществляется путём просовывания руки через подмышки противника и нажима кистью руки на шею и затылок), из которого я выворачиваюсь и, перелетев через него, ловлю его в сильный захват.
Зажав его шею, кричу:
— Потому что я не просто трахаю твою сестру. Я влюблен в нее, придурок.
Майлс замирает, больше не сопротивляясь моей хватке.
— Чушь собачья, — рычит он.
— Это правда, — цежу сквозь стиснутые зубы, все еще крепко его удерживая. — До сих пор я никогда в жизни не произносил этих слов.
Выдохнув, отпускаю Майлса, его ноги подгибаются и он падает на задницу, пристально разглядывая меня.
— Откуда ты знаешь?
Я медленно сглатываю, хрустнув шеей, когда от того места, где он меня сжимал, распространяется боль. Тяжело вздохнув, отвечаю:
— Когда ее нет рядом, я по ней скучаю. Читая ее сообщения, не могу перестать улыбаться. Как только со мной случается что-то интересное, она первая, кому я хочу об этом рассказать. Чувак, это гребаный единорог, испражняющийся радугой.
Все еще задыхаясь, он смотрит на меня.
— Единорог, испражняющийся радугой? — повторяет он.
Я мрачно киваю.