– С творчеством знакомишься? – спросил Апатов, ставя чашки на прозрачный, чистейший стеклянный столик.
– А? – будто не слышав вопроса откликнулся Гоша.
– Человек, у которого мы эти картины купили, по одной не продавал. «Либо две берите, либо проваливайте», говорит. Торгашеская душа, что с него взять. Хорошо хоть, что красиво… Ты зачем пришёл-то, Гоша?
– Да, точно,– он наконец отвлёкся от картин и вспомнил.– Поговорить с тобой хотел, Сёма. Есть одна вещь, которой я должен с тобой поделиться. По-хорошему, ещё тогда надо было сказать… После прогулки. Но как-то духу не хватило. Да и говорить особо не хотелось…
– Что за вещь? – заинтересовался Апатов.
– М-м-м… Ну ты знаешь, у меня всё время эти проблемы с началом разговора, поэтому скажу как есть. Я здесь из-за Паши.
– Из-за Паши? Глевского что ли?
– Да, из-за него.
– Ха-ха, не понравился тебе этот товарищ, правда?
– Нет, как раз очень большая неправда. Он умный, говорит хорошо – не то, что я,– да и в целом он неплохой человек. Только вот… несчастный он.
– В каком это смысле несчастный? По-моему, он очень даже счастливый. Посмотри на Пашу: у него же всё есть! Живёт в достатке, все девочки от него без ума, все ребята в друзья к нему набиваются. Да по сравнению… хоть с бытом того же голодного, никому не нужного племени, это райская жизнь.
– Ты прав, но по-своему. Паша… Ему не хватило чего-то в детстве: может, родительской заботы, может, понимания… Да, скорее, понимания. Я не психолог, Сёма, но я знаю, что такое быть несчастным.
– Ну тогда рассказывай,– ободрительно пробубнил Апатов, отхлёбывая чай.
– Хм-м… Вот представь: ты ребёнок, а из близких людей у тебя только няня, которой до тебя нет почти никакого дела. Дети ведь… Они же чувствуют, когда кому-то наплевать, э-эх… Потом, когда подрастаешь, няню увольняют, и у тебя не остаётся даже этого отстранённого, но хотя бы немножко родного человека. Отец всё время на работе, матери нет… Друзей тоже нет. По дворам гулять не пускают, чтобы не испортили, вот и нет друзей.
Ты хочешь поговорить, и не с кем! В школе хочешь с кем-нибудь познакомиться, и тоже не с кем! Разве будут общаться с таким вот тихим, скрытным мальчиком?..
В какой-то момент ты просто понимаешь, что ты один. Ты один… и тебе уже никто не нужен. Ты привык. Тащишь всё на себе, и вроде бы ничего. Это, может быть, самое страшное – осознать своё одиночество… Понять, что ты никому не нужен. Это большое испытание, Сёма…
– Ничего себе ты разложил! Я бы так, может, никогда бы и не подумал… Но действительно: с чего ты взял, что именно так всё было? Просто увидел и понял?