И карлик громко улыбнулся. Мне стало трудно дышать, я прокашлялся и три раза вдохнул и выдохнул. А карлик, видимо, поймал свою волну.
– Банально, но нам свойственно о чем-то думать, – продолжал он. – То о будущем, то о прошлом. Редко – о том, что происходит сейчас, потому как это очень сложно – контролировать настоящее. Хотя бы мыслями. А я ни о чем не думаю, – заметил он. – Так что, бери пример с меня, что ли.
И он снова улыбнулся. Правда, не так громко, как в прошлый раз.
**
Тропинка обрывалась, а река уходила вдаль чрез железный мост. Протекая под этим мостом, река шумела подобно поезду, проносящемуся мимо дочерней станции. А тропинка… тропинка бы никогда не поспела за этой рекой, лишь оборвалась у насыпи, горкой уходящей к мосту.
Прямо на этой насыпи бегало несколько детишек, и девочки, и мальчики. Они кидали друг другу маленький резиновый мячик, играя тем самым в игру, понятную только им. Такую секретную и важную игру.
Вдруг один из мальчишек бросил мячик, не рассчитав своей силы, и попал в девочку, которой он этот мяч бросал в руки. Девочка заорала от удивления и оступилась на насыпи, на сыплющейся и неуклюжей насыпи, и полетела в рваную реку.
Я не успел сориентироваться, как карлик тут же ринулся за ней в воду. Группа детей стояла в шоке и сжимала кулаки каждому ребенку. Кулаки сжимал и я. А время будто остановилось. Будто мы снова оказались в зиме, в той бессмысленной зиме, что в городе Ч. через экватор. И снова горел красный свет светофора. Горел уже четвертый чертов час.
Карлик выполз на берег, обессиленный, попытался сесть и не дрожать от холода, создаваемого полуденным ветром и застывшими каплями на мокрой одежде. Он поник головой и пытался сжать в кулаки прибрежную траву, но в кулаки попадал лишь грязный песок. Дети смотрели на карлика и чего-то ждали, а карлик смотрел на реку, на то, кaк обгрызанная ею ткань одежды девочки, да и самой девочки, болтается ошметками у бетонного основания моста в прозрачно-красной лужице реки. Карлик резко ударил кулаками по грязному песку, а затем торопливо затопал ножками, зажался в себя и нервно протяжно заныл.
**
В квартиру отопление не давали. Вероятно из-за того, что хозяина в ней не наблюдалось. От холодного и мокрого шока карлик трясся несколько дней к ряду. Ни шерстяные одеяла, ни горячие ванны и супы его не спасали. Он жаловался на атмосферу в квартире и чувствовал себя словно в морге. Мне пришла идея устроить в квартире костер. – Все, что угодно, – лишь замолвил карлик, постукивая зубами.
Холод сделал из него промокашку…