Айседора не смогла успокоить лихорадочное дыхание. Она панически боялась знакомого преследователя, но теперь её затопил ужас перед неизвестным противником.
— Я не причиню вреда, — прошептал тот, будто прочитав мысли. — Не нужно бояться. Ты должна мне доверять. И лучше начать сейчас же.
Сердце в груди колотилось — Айседора понимала, что выбора нет.
— Se empistevome. Я доверяю тебе, — ответила задыхаясь.
В следующее мгновение всё исчезло, а сама она очутилась в совершенно другом месте.
Наши дни
Офис Элиаса
Предательство. То самое, что разрушает и оскверняет доверие. Воспоминания о вероломном поступке были слишком сильны. И прямо сейчас они рвались на свободу из могилы, в которой покоилась человечность Айседоры с ночи обращения.
Женщина пыталась осмотреться, но задача оказалась почти невыполнимой. Веки словно свинцом налились. Вцепившись в подлокотники стула, к которому была привязана, Иса заставила себя приоткрыть глаза и тут же вздрогнула от слабого света лампы на столе Элиаса.
Ублюдок Элиас Фонтана. Как давно он оставил её одну в кабинете? Десять минут назад? Тридцать? Час? Периодически теряя сознание и вновь приходя в себя, Айседора старалась считать несносное тиканье часов — звук был как якорь, который помогал оставаться начеку. Но всё было бесполезно. Яд серебряной гравировки стула проникал сквозь поры в кожу, растекался по венам, оставляя за собой выжженный след.
Айседора старалась внушить себе, что отыщет выход из сложившейся ситуации. Что освободится и выследит Элиаса, как нашкодившую псину. Но время шло, и чем дальше, тем становилось яснее: с каждой секундой её призрачный шанс тает.
Айседора…
Иса подняла голову и усилием постаралась открыть глаза.
Айседора…
Она вновь услышала собственное имя. Звук раздавался где-то рядом, стремясь проникнуть в гаснущее сознание.
Где же ты, ómorfo mou koritsi? (прим. пер.: перевод с греческого «моя прекрасная девочка»)
Диомед. Её старейшина. Тот, кто подарил вечную жизнь. Он призывал Айседору, и этот зов она не могла игнорировать.
Приказав векам повиноваться, Иса распахнула глаза и дёрнулась от напряжения. Яд добрался до глаз: в них словно плеснули кислотой. Едва Айседора успела привыкнуть к жжению, за спиной открылась дверь.
Женщина попробовала сосредоточиться на обстановке в комнате и различила нечёткий мужской силуэт. Мужчина направился вглубь кабинета, опёрся на массивный деревянный стол и, скрестив руки на груди, посмотрел на Ису.
Элиас. Он ушёл, оставив её одну, и вот вернулся.
Айседора из последних сил попыталась поднять руку и освободиться, но вышло наоборот — её отбросило на спинку стула. А потом Иса потеряла сознание. Но могла бы поклясться, что прежде вновь услышала собственное имя. Только не поняла: был это зов создателя или голос того, кто считал, что сейчас управляет её судьбой.