После этого Пашу много где ещё носило. Но сейчас ему было уже под пятьдесят. И от остальных людей на нашем пароходе он отличался тем, что у него была мечта – вернуться в «Чуйку» (как он называл Чуйскую долину).
И вот ложусь я на ящики и Паше говорю: «Ложись рядом». Он лёг и сначала не понял ничего, а потом, как тепло почувствовал, то его уже не вытащить было, из консервного. Так мы с ним каждый день в трюме спины и грели. Он мне там свою историю про «Чуйку» и рассказал. А ещё он мне о
своём увлечении рассказывал. Он, оказывается, личность творческая. Поэт и писатель. Но только что-то у него не получается. Как-то всё невпопад у него:
– Понимаешь, Олега, – говорил он мне, – Сажусь прозу писать, а из-под пера стихи прут. Только начинаю стихи сочинять, как проза лезет, переключаешься на прозу, опять стихи выползают.
Такая вот проблема у него была. А то давно бы уже стал знаменитым писателем или поэтом.
Что мне ещё в САКе нравилось, так это то, что никогда не штормило. То есть шторма-то были, но мы во время них не работали. Это у нас в стране, когда работаешь, то в любой шторм трал ставят, хоть цунами. Капитаны грёбанные, всё побольше рыбы наловить хотят. А американцы, как только волнение моря больше трёх баллов, трал на лебёдку наматывают и на север, во льды бегут. Ну и мы за ними, естественно.
А во льдах классно. По всему горизонту белая пустыня. Не качает. А если в трюм спуститься, то слышно, как льдины об борт шуршат. Здорово. Лежим с пекарем на тёплых ящиках, слушаем, как льдины шуршат и мечтаем, каждый о своём. Я, вот, о «семёрке» мечтаю, а Паша наверняка о «Чуйке».
В начале июля подходит конец рейса. Принимаем последний трал от кэтчера. У него название такое – «Эскалибр», как у меча. Этот «Эскалибр» больше всех нам рыбы привозил. Правда шапку мне на «Смирновскую» так и не обменяли. Ну да ладно, скоро заход, накуплю «Смирновской» сколько захочу, надо только чтобы помполит не заметил.
Последний ящик рыбы в трюм спускаем. Я горловины опечатываю. Матросы снова фабрику драют. Пайолы поднимают. Снова свежий сурик по старой ржавчине.
Становимся на якоре, недалеко от острова Уналашка из Алеутской гряды. На севере – яркие огни посёлка Датч-харбор, штат Аляска.
Нам валюта полагается только в том случае, если пароход заходит в иностранный порт. В любом другом случае, валюту не платят. А кладут на депонент и тогда, ты их можешь в следующем заграничном рейсе получить. А ещё могут выдать чеками Внешторгбанка, которые можно отоварить только в специальных магазинах Альбатрос. Когда-то в этих магазинах продавались дефицитные товары, которые были недоступны простым гражданам. Полки ломились от красной икры, крабов, шоколадных конфет, фирменных американских джинсов, японских курток и французских колготок (мечта всех советских девушек застойного периода).