«Нам не жи-и-ить друг без дру-у-уга-а-а…»
Глупая старая песня. Глупая детская книжка.
Мне подарил её приятель на день моего пятнадцатилетия. «Почитай, как представляют себе волшебный мир заграничные нимдары – посмеёшься!».
И я смеялась. Вначале. Потом стало как-то не смешно.
Слишком много точных терминов, чтобы объяснить это просто удачным угадыванием. Слишком много названий, отличающихся от настоящих одной-двумя буквами. Слишком гротескные портреты нимдаров, то есть маглов.
Зачем я не бросила её читать? Зачем начала выяснять, что из описанного происходило на самом деле и как именно? Зачем, зачем, зачем…
Зачем она так безжалостно правдива именно в том, в чём обязана ошибаться?
«Ты помнишь, плыли в вышине,
И вдруг погасли две звезды…»
Не две – целое созвездие. Яркое, искрящееся. Поколение звёзд, едва успевших разгореться, безжалостно погашенных, растворившихся в бесконечности времени.
Не они первые. Вселенная – словно кладбище бывших звёзд, незаметно угасших или сгоревших в ослепительной вспышке сверхновой. Сгоревших – и превратившихся в чёрные дыры. Безжалостно затягивающие в себя. Не отпускающие. От них нельзя убежать даже на скорости света.
Так нам рассказывали на астрономии.
И теперь я знаю, что это правда.
«Предательство, предательство, предательство,
На миг не затихающий ожог.
Рыдать устал, рыдать устал, рыдать устал,
Рыдать устал над мёртвыми рожок…»
А вот об этом – не надо. Зачем? Те, кто вас предал, не считают себя предателями. Просто у игроков не нашлось меди – и они расплатились золотом. В детской книжке об этом не напишут, а в газетах – соврут. Наверное, так и надо. Наверное, только наивная девочка может требовать честности власти в ответ на добровольность подчинения.
Наверное, власть не может быть честной.
Победа. Успех. Он спишет все жертвы. Можно будет сказать, что они не были напрасными. Потому что Победа.
И мало кто спрашивает о цене. Ведь жертвы принесены добровольно.
Жертвам всегда завязывают глаза.
Мне отчаянно жаль их всех – золото и сталь, брошенное в болото чьих-то личных амбиций, растворённое кислотой злобы, разъеденное ржавчиной равнодушия… жаль всех. Но вернуть я могу – могу попытаться вернуть – только одного. И кто упрекнёт, что я выбрала не наугад?
«Как жаль, что возвращать
Минувшие года
На-а-ам не дано…»
С некоторых пор я ненавижу слово «было». Потому что люблю то, чего уже нет. Тех, кого уже нет. Нет, не так: того.
Можно продолжать любить мёртвого. Но – полюбить?
Было или не было: Ахилл, снявший шлем с убитой им воительницы и без памяти влюбившийся в неё? Но он хотя бы увидел.
