Бывали, впрочем, и грамотные жонглеры. Эти, чтобы помочь своей памяти, носили при себе книжечки, в которых записывались более сложные произведения. Таким «жонглерским книжкам», дошедшим до нас, мы обязаны знакомством с немалой долей известной нам средневековой поэзии.
Работая на самые широкие слои общества, жонглеры, как мы уже заметили, постоянно заходили и в феодальные замки или королевские дворцы, встречая хороший прием у знати, которая щедро их одаривала. Но основным потребителем, на интересы и запросы которого было рассчитано их непосредственное и правдивое, подлинно народное искусство, являлись крестьянские и городские массы. Что же касается аристократии, то, не отворачиваясь от этого наивного искусства, она культивировала свою особую, сословную литературу, полную метафизических мистических концепций отличавшуюся вычурностью образов и изысканностью стиля. Это было восхваление «прекрасной дамы», являющейся земным воплощением божества, призывы к непостижимой и невозможной рыцарской доблести или к таинственному служению богу, прославление возвышенных и благородных чувств, якобы недоступных простолюдинам.
Эти две литературы противостояли друг другу, отражая классовый антагонизм. Обычно в повествовательной литературе это было связано с выбором той и другой стороной совершенно различных, противоположных по характеру сюжетов. Но бывало и так, что в двух литературных средах — феодально-рыцарской и народно-жонглерской — обрабатывались одни и те же или очень сходные истории и образы, но обрабатывались по-разному, путем внесения в них иного духа, иной, противоположной тенденции. Сравнение их между собой лучше всего показывает литературную борьбу и стоящую за ней классовую борьбу, происходившую в старой Франции.
В этой книжке объединены две повести, темы которых были очень популярны в рыцарской литературе эпохи. Но эти темы трактуются здесь не в рыцарском, а в демократическом, более реалистическом духе и окрашены чертами юмора и критики феодально-рыцарского мировоззрения.
К числу излюбленных сюжетов старофранцузских романов и повестей относятся так называемые «бретонские», или «артуровские», сказания. Эти сказания не исконно французского происхождения. Они возникли отчасти в Бретани — области на крайнем северо-западе Франции, где еще доныне сохранились свой особый, кельтский язык и остатки национальной кельтской культуры, — отчасти в населенных кельтами областях Англии — Уэльсе и Корнуэле. Общность произведений народного творчества во всех названных областях объясняется тем, что бретонцы являются потомками кельтов, бежавших в V —VI веках во Францию из Уэльса и Корнуэла под натиском вторгшихся в Англию завоевателей — англов и саксов. Осев в Бретани они продолжали там хранить и развивать дальше те песенные предания, которые принесли со своей родины.