Справившись с декабристами, явившими нам прообраз «оранжевых революций» ХХ и XXI веков, Николай I не решился развить наступление на стремительно деградировавшее дворянство. Он так и не запустил отмену крепостного права. А проектов, и весьма дотошных, рассчитанных до мельчайших деталей и пошаговой исполнительности, ему было предоставлено до десятка. Смалодушничал, что и говорить. Психологический шок декабря 1825 года так и не прошёл у императора. Очень жаль. Задержка с отменой крепостничества обернулась трагедией Крымской войны 1853-1856 годов. Эта война фактически ликвидировала всё, что Россия получила после победы в Отечественной войне 1812 года.
Русским в военных действиях нужна идеология, нужно ясно и конкретно представлять: за что, за кого и ради чего воевать. Если этого нет, то и участие в военных действиях будет ниже среднего, а значит – пораженческое, как бы эти пораженческие мотивы ни комментировались.
В Крымской войне у русской армии не было ясных целей. Даже сам государь Николай I не совсем точно понимал, для чего нам нужны были боевые действия. Зато наши недруги очень хорошо понимали, для чего они втравили в войну Россию. Причём не только за пределами России, но и в самой стране, более того, в самом ближайшем окружении императора. Кто конкретно? Государственный канцлер Нессельроде, шотландский еврей. Он даже Православие не принял, так и числился в протестантах. Именно он выдал Николаю I неверную оценку расстановки сил в Европе 1850-х годов.
Сказалось благодушие и самого Николая I. Он только что подавил польское восстание. Помог своим габсбургским родственничкам раздавить революцию в Венгрии во главе с масоном Кошутом. Сказались и частичные подвижки в нашу пользу в Кавказской войне под руководством генерала Ермолова. Словом, переоценил император наши возможности.
К тому же и в чисто военном отношении Россия оказалась не готовой к Крымской войне. Как и в 1914 году! Не поняли ни император, ни военное руководство, что воевать числом и умением можно, но не всегда. Нужны новое вооружение, новая техника, новый тыл. Ничего этого в России не было в конце царствования Николая I. Как и в конце царствования Николая II. Итог этой недооценки происходившего – плачевный.
Россия оказалась не очень-то готовой к войне и дипломатически. Мы всё ещё пребывали в тумане Венского конгресса 1815 года. Нам всё ещё казалось, что мы правим бал в Европе, что к нам не только прислушиваются из вежливости перед нашей географической величиной, но и учитывают наши интересы. Имперская Россия оказалась единственной значимой величиной в Европе, которая воспрепятствовала масонским революциям 1848-1852 годов, прокатившимся по всем европейским странам и преследовавшим единственную цель – убрать с карты Европы Габсбургскую Австро-Венгрию, а заодно отдать должок и самой России за разгром Наполеона и перенесённое унижение 1813-1815 годов.