– Ядвига Мурашкевич! Бардзо пшыемное знакомство! – и вновь, совершенно по-детски, засмеялась.
Мишка отметил про себя, что не было в этом смехе ни капли иронии.
Лицо пани осветилось той радостью, которая может быть лишь у юной особы, без груза прошлого, осознающей, что жизнь прекрасна и удивительна, а впереди – целая вечность.
Пани кивнула Мишке на прощанье кукольной головкой, развернулась, как бы ненароком продемонстрировав тончайшую талию, и грациозно последовала за Зеленским в сторону конторы, где отставной поручик, «граф» Мурашкевич в ожидании юной супруги изучал пухлые тома бухгалтерии.
Мишка вдруг ощутил щемящую тоску. Так хотелось смотреть всегда на это чудо, на эту заморскую птицу, невесть откуда залетевшую в холодный приозерный край; бесконечно вдыхать ее тонкий аромат, будоражащий что-то неясное, глубинное, непознанное в еще детской душе.
Вспышка озарения накрыла, обдала жаром, и Мишка прояснившимся сердцем понял вдруг, что эта встреча взорвала коричневую скорлупу будней, по которой гусеницей он полз всю предыдущую жизнь. В тот же миг его юная душа расправила невесть откуда взявшиеся яркие красочные крылья и, замирая от запретного восторга, полетела смело, упиваясь палитрой нового горизонта, не осознавая пока, что любовь – это не только полет, но и неизбежное падение.
* * *
Мичулич откинулся на потрескавшуюся от времени кожаную спинку казенного стула, выпустил в потолок тонкую струйку дыма, изучающе и бесстыдно уставился прямо в глаза Стася. Так смотрят на диковинную рептилию, внезапно оказавшуюся в приличном обществе за накрытым для гостей столом. Во взгляде были и брезгливость, и удивление.
Весь этот коктейль был взбрызнут капельками восхищения и страха, отчего Стасю было чуть не по себе. Понял он, что сейчас происходит нечто важное. Что холеный человечек, по-хозяйски развалившийся за столом, вертит в своих наманикюренных коготках его судьбу, гадая, в какую корзину определить, светлую ли, черную ли.
Стась миллион раз прокручивал в голове эту встречу. Прикидывал, каким образом выторговать свободу. Чем он, Стас Вашкевич, может быть интересен; что нужно этой холодной выскобленной сущности, спрятавшей все человеческое за формальным и придуманным не им даже, мыслящей законодательными актами и статьями, инструкциями и формулярами.
По первым беседам, по построению фраз и вопросов, Стас уже догадался, что следователю не чужды серьезные служебные амбиции. Он должен показать окружающим свой ум и необычность, стремление к большему, не тому, чем занят на данный момент. Такие низменные страсти обуревают людей недалеких, заставляя их рисковать, прыгая через ступени карьерной лестницы, совершая головокружительные кульбиты в погоне за начальственным вниманием и одобрением. «Вечный мальчик» – так окрестил про себя этот типаж Стась. А мальчикам нужны подвиги и награды. Их интересует внешняя сторона власти, они не способны вращать мироустройство. По недоразумению или по прихоти судьбы, даже став генералами, к ним намертво прилепляется презрительное «паркетные»: не нюхавшие пороха, не рвавшие зубами соперников, а выбившиеся послушностью, исполнительностью, наушничеством и клеветой.