С Мариной мы не виделись уже целую неделю. Или даже дней десять. А все потому, что она уезжала с родителями на отдых. Посреди учебного года. Кто-то пишет дурацкие контрольные, а кто-то летит в Тайланд. Подумать только, здесь – зима, мороз, лежит снег, а там – лето и жара плюс тридцать. Удивительно!
–Ну, а ты тут как? – спросила подруга после рассказа о поездке в тёплую страну.
–Да, нормально, – подлила в кружки еще кипятка и кинула по чайному пакетику. В каждую новый. Как неэкономно. – Контроша по физике была. Завалила. Так что, будем писать с тобой вместе. А так, все хорошо.
–В смысле, вместе? Я думала, что меня уже не заставят.
–Ага, конечно! – усмехнулась. – Ты что, нашу мымру не знаешь? Сказала, что все, кого не было, будут писать в среду после уроков.
–Вот блин! – в глазах Маринки вселенская грусть. – Радует только одно: я не одна такая.
–Да, нас много. Полкласса с двойками. Ой, я сейчас, – больше не оставалось сил терпеть. Чай отчаянно просился наружу.
–Твой телефон вибрировал, – услышала от подруги, едва успев вернуться в кухню.
–Опять уведомление какое-нибудь, – набрала ПИН-код, чтобы разблокировать телефон. В сию же секунду мое лицо озарила улыбка до ушей. – Офигеть! Не может быть! Ты не поверишь!
–Что? Что там такое? – Маринка подскочила ко мне и заглянула в смартфон.
Прочитала сообщение, которое мне отправил… внимание! Алекс. Да, да, мой Алекс. Ладно, этот парень совсем не мой. Но, думалось, мы неплохо общаемся. Ну, как общаемся. Во всяком случае, он мне ответил: «Шестого июля жду на концерте в Питере».
–Погоди, это тот самый бывший сосед? – телефон уже в руках Марины. Листала профиль Алекса. – Симпатичный. О, у него татуировка?
Та самая фотка, на которую так и не поставила лайк. Он, снятый крупным планом, в темно-бордовой рубашке. Закатанные рукава, оголенные руки по локоть. Две красные розы держит, а одна черная набита на левой руке. И подпись: «С Днем рождения, родная мамочка. Ты ушла, но навсегда останешься жить в моем сердце. Солнце не смеётся вот уже полгода». Только сейчас заметила, что в этом посте есть еще снимок. Там четырнадцатилетний Алекс, его мама и гитара. Такие красивые и счастливые. Накатывают слезы. Чувствую, что вот-вот расплачусь.
–Эй, ты чего? – ткнула меня в бок Маринка. – Не реви. Чего ты так все близко к сердцу принимаешь? Да, жалко, конечно, человека. Но всех жалеть, у тебя слез не хватит.
Какой раз за последние несколько дней плачу из-за него? Нет, это ненормально. Пора уже прекращать. Но сейчас солёная вода из глаз не сентиментальность, и не паршивые нервы. Я действительно соболезную и переживаю за Алекса. Кому, как ни мне, известно, какая крепкая связь была у Саши с матерью?