В нем барыня взяла с собой фотографии, да украшения свои. На черный день пригодятся, говорила перед дорогой барыня. Да ей – то, сердешной, ничего не пригодится уже.
Савишна взяла с собой колечко, а вернулись они с Пелагеей, золовкой, с полкулём муки.
Вечером, когда вернулся хозяин, ужинали пирогами с капустой.
Танька потихоньку изучала новое жильё и новых родственниц, которые принялись было за столом хихикать, пока не услышали:
–Цыц вы, болтухи! Спать пора!
Уже лёжа на полатях, Танька услышала:
– Ты, Степанида, аккуратней с кольцами, не ровён час! А фотки порви, от греха подальше.
Утром Степанида позвала Татьяну, посмотреть последний раз на маменьку с папенькой, да дедушку с бабушкой.
–Уж больно фотки красивые, нельзя такие держать. Слёзы застыли в глазах у обеих.
– Как рвать такое и бросать в печку. Рука не поднимается. Вот это фото, где твоя мама просто с косой, без прически. Помнишь, после купания в деревне, спрячь, милая. Кто спросит, скажешь нашла в поезде. Спрячь в газетку, да на дно ларца. Ларец-то отмывать не будем покамест. Пусть хранится, все память тебе. Да хранит тебя бог! Да вязанье недоконченное твоей маменьки, учись Танечка, пригодится, вязать – то.
– А я уже умею, мама учила.
– Вот и вяжи себе с богом, милая! Работа, она лечит! А нитки маменька твоя в дорогу брала для вязания, вот и пригодятся. Пойдем ларец – то под полати поставим.
Прошло несколько лет. Танька пошла работать в порт учетчицей. В комсомол её приняли единогласно как хорошую работницу и активную участницу хора. Её красивый голос звучал звонко и весело:
«Наш паровоз вперёд летит, в коммуне остановка.
Иного нет у нас пути, в руках у нас винтовка!»
Да ещё: «Мы все из тех, кто наступал на белые отряды ..»
Теперь в её сундучке, сверху нескольких фотографий в газетке, лежали листки с песнями для хора и скопилось их уже немало. Их хор выступал на всех праздниках, и Танька частенько была запевалой.
А сундучок уже хранил в себе не только маменькино недовязанное кружево и Танины песни, но и её, Танины кружева, которые она долгими вечерами все эти годы вязала, повторяя каждый мамин завиток, подолгу рассматривая их. Особо удачные экземпляры, почти полностью повторившие маменькино кружево, Таня хранила. В память о мама.
Многие кружева разошлись на подзоры, накидушки5 и прошвы6 по соседям за плату, кто чем мог.
Федор Савич хвалил:
–Молодец девка! Верный кусок хлеба.
«Сестры» двоюродные вязали с ней наперегонки, но её узор им давался хуже.
На праздники пекли пироги. У Савишны пироги даже с «таком 7» были самыми вкусными и Танька была её первая помощница.