В ноябре 1857 года они наконец достигли Калькутты. За месяц до этого пал Дели. Силы восставших оказались разгромлены и рассеяны, и только в Бенгалии оставались еще очаги организованного сопротивления, и тем непонятнее была йоркширцам цель их нахождения на этом душном субконтиненте.
Им встретилась пустая деревня. На порогах домов еще тлели сожженные трупы белых женщин – жен офицеров местного гарнизона, обезображенные тела которых были разбросаны по всей деревне. Алели от крови когда-то позолоченные пуговицы. Их хладнокровно убили ножом в горло. Пистолеты так и остались в кобуре, а магазины ружей были полны патронами. На буро-красной тропической земле были раскиданы сапоги, шляпки, дамские сумочки и даже эфес от именной шпаги. А всего лишь в каких-то пятистах метрах отсюда цивилизованными европейцами была воссоздана римская Аппиева дорога: по обеим ее сторонам деревьями стояли виселицы. Как буйки, барахтались на сгнивших, но все еще крепких веревках тела мусульман и индусов – таких разных, но теперь одинаково бесправных перед тисками толстого каната. Ветер раскачивал трупы, как осенние листочки.
Одна деревня оборонялась особенно долго и упорно. Йоркширскому полку удалось взять ее, только перерезав гарнизону все пути снабжения и задействовав дополнительную артиллерию.
Навстречу англичанам гордо вышел пожилой индус. На вид ему было около 60 лет. В больших серых глазах светилась усталость и ледяная решимость продолжать безнадежное сопротивление. Все, что было в его силах, он сделал. Оставалось только попасть в плен или закончить жизнь благородным самоубийством. Седая обгорелая щетина и твердый взгляд произвели на британцев должное впечатление. Выстроившись в шеренгу, солдаты и их командиры отдавали честь побежденному противнику. Можно было не сомневаться: он станет почетным пленником.
Рядом стоял молодой парс лет 25-26. Он был небольшого роста, довольно красивым, но сгорбленным и щуплым. Парс предпочитал вести уединенный образ жизни, всецело отдавался службе в армии, а после взятия Дели, движимый жаждой подвигов и освобождения родины, под которой он, кстати подразумевал не свой родной край, а всю порабощенную Индию, присоединился к повстанцам.
В его жизни никогда не было ни любви, ни даже мимолетной увлеченности, чем он очень тяготился и на что всегда жаловался своим боевым товарищам. В окопах только о женщинах и говорят. И вдруг он встретил ее – Деви Чинту. В жизни бойца появился еще один фронт. И крепость эта была даже неприступнее, чем английские форты Бенареса и Бомбея. Любила ли она его? Не знаю, да это и не важно, потому как отец девушки – тот самый раджа, сдавшийся Йоркширскому полку, дал свое согласие на этот брак.