– Если русский народ готов к реставрации, – добавил второй, – он будет готов и через год, и через пять. Если есть ещё на что опереться, если осталось что возрождать, никогда не поздно начать. Кто нынче считается главой дома Романовых? Полагаю, в скором времени он заявит права на престол. И если о нас узнает вся страна, это может быть мощным аргументом в его пользу.
– Не думаю, что ещё возможно возрождение прежней мощи Союза, – сказал Паша. – Но сомневаюсь и в том, что в России будет восстановлена монархия. Скорее всего, мы пойдём по европейскому пути развития. И я всегда считал это правильным.
Старейшины неожиданно замолчали и уставились на него удивлёнными глазами.
– Считали правильным? – переспросил отец Иннокентий. – Знаете, у нас на острове есть одна местная легенда. Не стоит воспринимать её слишком буквально, ибо дело было давно. Быть может, нечто подобное произошло в действительности, но за давностью лет живых свидетелей не осталось, и эта история, передаваясь из уст в уста, превратилась в универсальную притчу. Если позволите, я расскажу её Вам.
– В середине двадцатых, когда жизнь на острове была ещё тяжела и недостаточно обустроена, здесь появился человек по имени Генрих Дрозд. За подрывную деятельность против советской власти ему грозил расстрел. Его знакомый, когда-то покинувший остров, чтобы бежать за границу, рассказал ему об этом месте, и Дрозд решил спрятаться здесь.
Всю жизнь этот человек боролся за свержение императорской власти и установление в России демократической республики. Он был сторонником самых жёстких мер – одобрял политические убийства и снабжал террористов оружием, состоял в подпольных организациях, распространял запрещённые книги и газеты, неоднократно оказывался в тюрьме и ссылке. Побывав однажды в Америке, он обожествлял тамошний стиль жизни и считал примером для нас Соединённые Штаты, когда-то первыми, ещё до Французской революции, провозгласившие принцип всеобщей свободы, равенства и неотъемлемых прав каждой личности.
Февраль казался Дрозду величайшим успехом в нашей истории, показавшим, насколько мы готовы к подлинной демократии и способны её достичь. С его точки зрения, «великая бескровная» открывала для нас небывалые перспективы. И он гордился тем, как много сделал для того, чтобы она стала возможной. Впервые за тысячу лет Россия была поистине свободна. Но продолжалось это, увы, всего несколько месяцев. В провале Февраля Дрозд винил только большевиков, которые украли нашу свободу, силой и обманом захватив власть. И он стал бороться с большевизмом, как когда-то боролся с монархией.