Я перебрасываю через него ногу и сажусь сверху. Ощущаю твердость эрекции под бедрами и позволяю себе издать стон удовольствия. Ладони Армана перемещаются вниз, он тянет мою футболку вверх, я поднимаю руки и освобождаюсь от ткани. Вслед за ней следует и лифчик. Я остаюсь перед ним совершенно голая. Открытая и смущенная, поэтому я наклоняюсь ближе и приникаю к его губам.
Я однозначно не думаю, что делаю. Не вспоминаю о том, что нельзя. Вчера Арман окончательно сжег мосты между нами, позволил вести себя открыто. Показать ему… я до конца не понимаю, что именно хочу показать. Страсть, желание, благодарность? Я даже не знаю, что чувствую к нему. Небритость подбородка касается моей щеки, Арман отрывается от моих губ и целует шею.
Боже…
Я не понимаю, что происходит. В какой момент он перестал просто использовать меня и позволил себе что-то большее, чем простая механика и животный секс.
— Избавься от этих тряпок, — рычит мне на ухо, и я делаю то, что он просит.
Снимаю шорты и трусики и возвращаюсь к нему. Арман чертыхается, неловко избавляется от брюк и хватает меня за руку. Проводит большим пальцем по ладони, чертит несколько узоров и говорит:
— Сделай все сама.
Мое протяжное “ох” теряется в шумном дыхании Армана, но я делаю то, что он просит. Давление горячего органа на стенки половых губ заставляет затаить дыхание и выдохнуть, когда член Армана полностью погружается в меня. Его руки ложатся на мои бедра, а взгляд впивается в лицо. Я стараюсь держать себя в руках, но то ли всхлипы, то ли полустоны непроизвольно вырываются из моих губ. Я прикрываю глаза, откидываю голову назад и двигаюсь в такт Арману.
Мне стыдно перед самой собой за то, что я так легко сдалась. Что вместо того, чтобы ничего не чувствовать и молча принимать свою участь, я поддаюсь соблазну и позволяю себе нарисовать отношения. Правильные. Нормальные. Такие, о которых всегда мечтала.
Сейчас я забываю о том, кто такой Арман и кто я. Забываю о том, где мы и для чего меня сюда привели. Как не помню и того, что было не так давно. Не помню брошенной фразы “Ты нужна лишь для этого”. Я хочу верить, что это не так. Хочу думать, что и Арман это видит, чувствует, понимает, оттого и злится, не позволяет себе.
Я чувствую, как натягивается что-то внутри, ощущаю каждый толчок четче, сильнее, ярче. Минутой позже я вздрагиваю, а Арман глухо стонет, но продолжает бешенный ритм. Немного придя в себя, я понимаю, что ему неудобно. Рана доставляет дискомфорта, а движения сковываются.
— Хочу ртом, — вдруг говорит Арман и тянет меня вверх, вынуждая подняться.