— Я могу узнать, — произносит Марко, чем вызывает во мне бурю эмоций.
— Узнай. Пожалуйста.
Номер появляется у меня в руках через полчаса. Я набираю доктора незамедлительно и первое, что говорю: задаю вопрос о том, не повредит ли мое присутствие Ахмеду?
— Ну что за глупости, Виктория? — тут же отвечает врач. — Если вы можете проводить с ним целый день — проводите.
— Да? Просто Людмила Александровна сказала, что мне нельзя быть с ним и… и пары часов будет достаточно.
Доктор задумчиво хмыкает, а после обещает поговорить с медсестрой. Я удовлетворенно улыбаюсь и захожу на кухню с победоносной улыбкой.
— Марко, а есть сок?
— Да, конечно, какой?
— А какой любит Ахмед?
— Предпочтительно апельсиновый. Пьет его по утрам.
— Давай апельсиновый.
В моей голове тут же рождается план. Я забираюсь на столешницу и жду, пока Марко нальет сока, а еще в предвкушении ожидаю Людмилу Александровну и ее извинения в мой адрес. Ведь не может же она не извиниться, правда?
Марко готовит свежевыжатый сок, а я делаю вид, что мне безумно интересен мой маникюр, потому что слышу стук каблуков женщины. Ехидно улыбаюсь. Впервые я чувствую свое превосходство, а еще хочу, чтобы я могла беспрепятственно приходить к Ахмеду. Я еще не могу объяснить, почему хочу этого, почему это желание все еще теплится внутри меня, но оно есть и никуда не хочет уходить. Я внутренне чувствую, что нужна мужчине, что смогу сделать что-то, чтобы он, наконец, очнулся.
— Виктория? — на пороге показывается Людмила Александровна. — Доктор звонил. Передал мне, что вы при желании можете находиться с пациентом столько, сколько пожелаете.
— А как насчет встреч наедине?
— Разумеется, — она выдавливает из себя улыбку. — Вы придете сегодня?
— Разумеется, — кривлю ее же тон. — Вот иду с соком.
Беру со стола сок, благодарю Марко за работу и выхожу из кухни. Женщина остается стоять на месте, а я поднимаюсь по лестнице и добираюсь до спальни Ахмеда. За то время, что он здесь, к нему приходили его бизнес-партнеры и друзья, проведывали его, немного разговаривали со мной, задавали вопросы Тамаре Петровне, но уходили довольно быстро. Вчера и сегодня никого не было, остаюсь только я.
Толкаю дверь в его комнату и тут же подхожу к кровати, ставя сок на прикроватный столик.
— Ну? — интересуюсь. — Устал от Людмилы Александровны? Наверняка она просто пришла, села, зашуршала книгой. Ни слова тебе, да?
Знаю, что веду себя странно, разговаривая с тем, кто находится в коме и не слышит меня, но по-другому я не могу. Я должна сделать что-то, чтобы он выжил хотя бы потому, что без него мне не остаться в живых. Я тут же окажусь рядом со Стасом, а с ним это верная смерть. Мне не хочется возвращаться, видеть бедность и отца, который совсем им не является. Ничего из этого мне не нужно, а Ахмед здорово может помочь мне.