Её голод нарастал. Апогей настал в той запертой комнате. Залитой солнцем по самое немогу.
Со сверкающей открывалкой. Для консервов.
Там кончилась моя жалость.
……………………………………………………………………………………………………………………………
В мире, скорлупа которого треснула навсегда для меня, самым невероятным открытием… пффф!… волосы шевелятся на голове!….сейчас! перед тем как быстренько забыть об этом до следующего раза:-)
Вот это: мы не одни.
Понимаете? Кроме людей, зверей, рыб, бабочек и богомолов, микробов и вирусов, кроме деревьев и орхидей, абрикосов и маслин, раков и планктона, змей и собак, соколов и пустельг и прочих птиц, — здесь живёт много других существ.
Большую часть времени невидимых.
Тень за Тианой была лишь одним из них. Оно не значилось ни в одной биологической энциклопедии.
Но оно существовало. Было абсолютно реальным. И очень конкретно и опасно вторгалось в жизнь людей. Превращало в домашних животных для своего прокорма. Кастрированных животных-наркоманов, которые не помнят о Вне.
Кроме людей, зверей, рыб, бабочек и богомолов, микробов и вирусов, кроме деревьев и орхидей, абрикосов и маслин, раков и планктона, змей и собак, соколов и пустельг и прочих птиц, — здесь живёт много других существ.
Большую часть времени невидимых.
Тень за Тианой была лишь одним из них. Оно не значилось ни в одной биологической энциклопедии.
Но оно существовало. Было абсолютно реальным. И очень конкретно и опасно вторгалось в жизнь людей. Превращало в домашних животных для своего прокорма. Кастрированных животных-наркоманов, которые не помнят о Вне. Да нет, нет! — все эти иллюстрированные церковные демонологии и прочие видики тоже не имеют никакого отношения. Эта живность видна только при сквозняке извне. Сквозь разлом, пробитый в стене хлева. А религиозная демонология имеет ровно обратное назначение. Это — пугающие картинки стене, видео, пресекающее любые попытки хотя бы приблизиться к стене между хлевом и вне.
Что-что? Да, именно это я и хочу сказать: религия — это главное порождение такого рода существ. Они держат крышу религии. А вовсе не какой-то там бог. И Боля Вожжья, как говорит Толстый. Всё намного безумней и конкретней, чем боги, дьяволы и бесы.
Но постоянно скрыто от нас дефектом нашей оптики. К счастью, в то время мне было с кем изредка разговаривать об этом. К счастью — потому что вместе было легче пробивать беспамятство.
Был Толстый, мой первый друг в этом городе. Он работал в вычислительном центре. И изредка, когда он выходил в ночную смену, я подваливал к нему на работу. Крепкая заварка, сигареты, и ничем не заменимый драйв — сообща искать выход. Мы закурили и начинали разговаривать о всякой увлекательной байде. Иногда нервная дрожь пробегала по мне. И я начинал говорить о неожиданных вещах. О том, что человеческая жизнь похожа на каучуковый тоннель. И получал пас от Толстого: