Владимир был с ним согласен.
– Это ведь все происходит от желания властей. Нужны они всегда, такие люди. Отказался бы он, согласился бы другой. Это лишь вопрос числа и единичной совести. Спасти здесь можно только себя.
– Но что у них в голове? Они не понимают, что выступают палачами?
– Их доводы в том, что другой на их месте то же будет делать.
– Нет же, их доводы в том, что они защищают свою страну и еще прикрываются патриотизмом.
– Я был в самом жерле. И, думаю, они отчасти тоже подневольные. И ощущают себя подобно мне.
– Их это не оправдает. Где суть, логика того, что я спасаю покалеченных, если их скоро снова превратят в пушечное мясо? И какое удовлетворение от проделанной работы я могу ощущать, если бы с большей охотой перестрелял правителей всех стран? Было бы более логично не развязывать воин, а не лечить павших последними словами медицины, оправляя их на курорты, прикрываясь высшей целью, прославлять… Один обман. Хороша цель – нахапать побольше земли и ресурсов. И это они умудряются называть милосердием, восхваляют и показывают престиж! Одно сплошное лицемерие, порой мне так противно, что кажется, не смогу снова прийти сюда, – Максим сощурил свои выразительные глаза, но не стал трясти кулаком, как того ожидал его собеседник. Сдержался.
Владимир был полностью согласен с такой позицией, но бравые разговоры больше не воодушевляли его. То же самое он обдумывал сотни раз, а теперь ему хотелось спать и забывать.
– Если бы мы развязали войну, было бы горше. А так… Что мы можем?
– Вот именно, что ничего не можем. Это бесит меня больше всего. Да и какая разница, что не развязали? С нашим темпераментом неуемным еще развяжем. Все силы на военную сферу уходят. А живем как скоты вместо того чтобы уровень жизни вверх тянуть.
– Не нам судить о пользе страны во внешней политике.
Абрамов против воли поджал рот, словно говоря себе: «Вот это отпор».
– «Материалистом становится тот, кто не имеет воображения», – к тому же говорил он, этот конструктор, – добавил Максим.
– Ну, это уж он загнул. И вообще надоели эти разговоры в духе «Портрета Дориана Грея». Проектировщик оружия будет говорить про религию что ли? Некоторые смешанные людские личности обезоруживают мозаикой, из которой состоят. Порой абсолютно несочетающейся, а они умудряются уравновешивать это в себе.
– Не могу с вами не согласиться.
Однако после этих слов они не почувствовали друг к другу понятной в таких условиях симпатии.
Узрев предмет восхищения доктора на следующий день, когда ему уже позволили гулять где заблагорассудится, Владимир недоуменно опешил. Ожидая после рассказов нового знакомца наткнуться на Венеру, он имел счастье лицезреть девушку среднего роста с приятным, но слишком обычным, не выдающимся лицом. С естественным и здоровым цветом кожи, по-аристократически длиной шеей. Красивая? Едва ли для большинства. Но с милой улыбкой и искренними глазами. Что не мешало всходить манерности. Легкое разочарование не препятствовало Владимиру, отвыкшему от ухоженных женщин, с жадностью вбирать в себя подробности ее туалета и более интимные детали. И до вечера его сопровождало отличное настроение.