Правда, погодя Владимир обнаружил, что время от времени приходящая проведать мужа Дарья искрится каким-то феноменальным смехом, обаятельно сдвигает свои бровки даже в общении с женщинами и вообще ведет себя столь естественно и артистично, что впору бы ей танцевать балет, изящно разводя руки из стороны в сторону. За неимением других развлечений наблюдал Гнеушев за течением веселой и беззаботной жизни и не травмировался смертями соседей по палате, ибо было их намного меньше, чем подобных ситуаций на полях сражений. Корка на сердце уже не позволяла прочувствовать каждый уход.
Гнеушев прогуливался по окрестностям парка, в сердце которого расположился его госпиталь, и пытался созерцанием прекрасного возродить какие-то отголоски благодарности и ликования у себя в душе, вздыбить грудь умиротворенным запахом заоконного. Получалось скверно, словно ткань его нейронов кое-где отмерла, опалилась и не могла восстановиться. Со страхом, что все так и останется, Владимир жил теперь, находя, по крайней мере, утешение в спокойствии. И не был так уж против бесчувственности. Это сулило свои преимущества. «Выживаем как умеем», – хмыкнул он про себя.
Владимир испытывал невероятное наслаждение оттого, что теперь его не убьют. Сознание этого пришло не сразу взамен отступлению пожарищ. Его эйфория и наплевательское отношение ко всему прочему, второстепенному, порой доходили до такой степени, что он мог часами сидеть у окна и прислушиваться к мирным звукам, ходить по территории госпиталя без всякого страха и спать в своей постели с мыслью, что обязательно проснется. Но это ощущение скоро сменилось необходимостью думать о будущем устройстве.
Солнце терло окрестности, рассеивало мерцанием. Невдалеке он заметил жену Максима Матвеевича, двигающуюся, как ни странно, прямо к нему. Одета она была очень изящно и опрятно, Владимир вновь поневоле засмотрелся. Дарья чуть уступала, правда, умениям Жени. Почему-то с тоской в тот момент он вспомнил Евгению, задав закономерный вопрос, выжила ли она.
Нельзя было не признать без всяких задних мыслей, что Дарья вполне способна взбудоражить определенные инстинкты, которые обуздывать на фронте было не так-то просто. Ну да подумаешь, сколько кругом привлекательных женщин, это с голодухи его так пробрало. Теперь Владимиру всерьез показалось, что Дарья наделена самобытной, льющей красотой.
– Что же вы не спешите обратно? – сходу обратилась вчерашняя незнакомка к Владимиру, согнуто виднеющемуся под спасительной сенью крон.
– Зачем?
– Как, вы не слышали объявление? – расцвела девушка открытой дружелюбной и немного трогательной улыбкой смущения из-за его неосведомленности.