Но, как Владимир ни старался мыслить цинично и здраво, Даша была так искрометна, лирична, весела и вдумчива когда надо, так умела создавать его настроение и пробуждать нежность, что он время от времени всерьез подумывал, чтобы начать новую жизнь с подходящей женой, наладить все, пожинать плоды спокойного обдуманного существования по велению настроя и забыть прошлое, научится жить вне его цепких когтей. Не мог он просто пользоваться другим человеком, даже если тот был не против. Дарья с каждым днем все глубже и вдумчивее погружала в свой притягательно-недоступный женский мир неизменной правильности сочетаний. Скоро ее ускользающее кокетство и изящество пересилили отвращение и неизменное истолкование его Гнеушевым как глупости.
– Уходи от него, – сказал Владимир во время этого исступленного времени открывания и познания, когда житейские проблемы и повторения еще не омрачают безоблачную нежность и восхищение новизны.
Даша напряглась. А все начиналось как невинная игра, теперь придется снова думать как скучным взрослым…
– Было бы жестоко так с поступить с Максом.
– Неужели ты не хочешь перебраться ко мне в Москву? Судя по твоим рассказам, он не лучший муж на свете.
– Не лучший, но жаль ведь. Много мы прошли вместе, он обо мне заботился.
– Теперь я буду.
Дарья непонятно посмотрела на него с какой-то внутренней тоской и опасением, не ответив.
– Я не смогу так долго, Даша. Не люблю людей, которые всюду кричат о долге и чести, они навевают на меня тоску, но так тоже не дело.
– Я подумаю, обещаю. Дай мне время.
Дарья в полной мере представляла собой хорошенькую, почти классическую кокетку, обольщающую не из-за тайных соображений, а чтобы доставить радость себе и другим. Обаятельная, улыбчивая, неуловимо хитрая. Темно-каштановые ее волосы и выпуклые темно-серые глаза составляли необычное сочетание. То ли притворялась простушкой со вкусом, глупенькой и сыплющей банальностями и избитыми выражениями, среди которых на удивление мелькали очень точные замечания, то ли на деле была ей. Этого Владимир никак не мог понять, да и бросил эти попытки – не то было важно теперь, а его отношение к этой девушке. Когда Дарья смотрела на него, ему порой становилось не по себе от потайной иронии ее взгляда. Будто она видела его насквозь… или же хотела произвести такое впечатление.
В семейной жизни с Максимом Дарья терпела его эксцентричные выходки, перепады настроения, жесткость и тоталитаризм. И была удобна. С другой он, возможно, притих бы, опасался бушевать и вынужден был считаться, менять тактику. Если бы, конечно, снизошел до женщины, которая не во всем соответствовала его внутреннему настрою. Впрочем, найти человека, который идеально бы вписался в пустой участок воображаемого существа, особенно обладая завышенными требованиями, почти недосягаемое желание. Но и Максим привык к жене, прикипел.