«Чёрт. Чёрт. Чёрт»
Распахнул глаза и посмотрел на дорожку, по которой отдалялась женщина. Её платок норовил слететь, отчего она придерживала его дрожащими пальцами.
Её плечи тряслись, вытесняя из горла приглушённые хрипы. Не нужно вглядываться в лицо, чтобы распознать признаки неконтролируемых рыданий.
Эдвард сорвался с места и, добежав до матери, заключил её в крепкие объятия:
— Прости меня, мам, — зашептал на ухо и прижал её голову к своей ключице, только сейчас с удивлением отмечая, насколько он выше её ростом. Это нормально, что он выше собственной матери? Ведь только недавно он хватался за её юбку, привлекая внимания к игрушке в торговом центре.
— Прости, — повторил, поглаживая вялый пучок на её затылке, и закрыл глаза. — Я боюсь. Боюсь за тебя, понимаешь?
Он ничего не слышал, кроме её тихих рыданий, от того почувствовал в себе неимоверную потребность громко застонать.
— Ну же, мам, обними меня.
Энн попыталась отстраниться: упёрлась ладонями в грудь сына, но его реакция оказалась на высоте. Обхватил её плечи двумя руками и уткнулся лицом в чёртов платок.
— Не отпущу, пока ты не простишь.
— Эдвард…
Энн медленно выдохнула, и парень почувствовал, как плечи под его руками расслабились. То ли женщина смирилась, то ли сдалась, что было одно и то же.
— Я не обижаюсь на тебя. Только не на тебя, — проговорила мать, и на этот раз у неё получилось отстраниться. — Пожалуйста, Эдвард, не противься. Симус хочет, чтобы ты с отличием окончил Кембридж. Постарайся. И дисциплина… Пожалуйста, не создавай ему проблем и…мне.
Эдвард смотрел в изумрудные глаза матери и ощутил, как закапризничала вена на виске. Он не хотел подчиняться. Всё внутри него противилось. Противилось Кембриджу, установкам Райдера и надломленному голосу матери.
Опустил глаза на шёлковый платок и сквозь него разглядел жёлтые отметины.
«Единичный случай».
Где гарантии, что случайность не повторится? Не перерастёт в обыденность?
Энн, не моргая, смотрела на сына и искала в его лице эти самые гарантии.
Ей нужно спокойствие.
Её глаза молили дать это спокойствие:
Эдвард против воли приподнял уголки губ:
— Я постараюсь.
Изумрудные глаза прояснились, точно небо избавилось от серых облаков, и Энн взяла сына под руку:
— До поезда осталось полчаса. Пойдём потихоньку.
Они двинулись по направлению к вокзалу.
Эдвард смотрел себе под ноги и время от времени поднимал глаза на мать, проверяя её состояние. Слёзы высохли, на щеках сохранился румянец, а губы растягивались каждый раз, как она ловила на себе взгляд.
— Успел с кем-нибудь подружиться?