— А там что? — поднимаясь, уточнил наш «альпинист».
— Покой и умиротворение. Встретимся утром.
Когда Мартинс скрылся в розовых облаках, я потянула Стоуна к тому проходу, через который пришли мы.
— Эту дверь я видел, — зачем-то сообщили мне.
— Поздравляю, — фыркнула в ответ я. — Только давайте своими восторгами поделитесь утром, я устала.
Мы молча вошли в кабинет Стоуна, а потом мир снова дрогнул и смазался, затягивая меня туда, где нет ни образов, ни звуков, ни эмоций. Кажется, я заснула по- настоящему.
Снова в реальность
«Сны, не что иное как другие миры, в которые открыт путь для всех. Мы путешествуем из мира в мир, но когда открываем глаза, забываем обратную дорогу. Дав миру жизнь, мы не способны вернуться в него снова. Только единицы способны идти против правил этих миров. Только они могут вспомнить обратный путь».
Я устало перевернула страничку, сдерживая очередной зевок. Сколько пафоса, сколько позерства.
«Маги сна способны создавать свои миры и делать реальными грезы других. Для них нет границ и запретов, от них нет запоров и замков. Это в них восхищает, это же и внушает страх. Призрачный маг среди друзей — благо. Призрачник враг — мучительная гибель. Ведь только они способны оживить как мечты, так и кошмары. Сбежать можно от любого ужаса, но от себя побег невозможен».
Я снова зевнула и глянула в окно. Зори копошился на кухне, звенел кастрюлями, шуршал скатертью. В общем, с самого утра был до отвращения активен. Я сидела в кухне на подоконнике, кутаясь в свой пестрый халат и читала. После всего пережитого этой ночью я твердо уяснила одно — без матчасти мне не выжить. На инстинктах я протяну не долго, а гоняться за этой глазастой тучкой предстоит активно. По этой причине я встала в такую рань, и по этой причине читала с самого утра.
Солнечный диск лениво выползал из-за черепичной крыши соседнего дома. Небо выцветало на глазах, из синего, становясь серым. Покрывшись облачными «барашками», заливалось золотистым румянцем.
В открытое окно врывался пахнущий свежестью ветерок, принося аромат цветущих деревьев и утренней пыли. Прохладу вытесняло робкое тепло первых лучей. Они прыгали по подоконнику, скользили по пузатому боку кофейника, сверкали на золоченной каемочке чашки с кофе. Словно котенок, терлись о щеку. Для полной идиллии не хватало самой малости.
— Зори, принеси мой портсигар, — попросила я, облизывая палец.
— Нет, — заявили мне с воинственным видом.
— В смысле «нет»? — удивилась я, перестав листать книгу. — Если ты про сигареты, то они есть и лежат в комнате на комоде.