Однако горевать о сломанном копье у меня сейчас времени не было. Главное выжить. Где эта сраная птаха? Я огляделась. Недалеко от меня я приметила несколько алых перьев и чешуек на асфальте, но к счастью самой птицы поблизости видно не было.
Хотя, не. Чему тут радоваться? В моём-то состоянии я могу умереть даже от рук самых обычных иных, так что от того, есть рядом птица или же нет, ничего не изменится…
— Кто здесь?!
От звука этого внезапно раздавшегося голоса мой пульс резко участился от притока адреналина. Я подняла взгляд и увидела выходящую из-за разбитой машины женщину. Заметив меня, её глаза тут же округлились от удивления. В одной руке она держала направленный на меня пистолет, а другая… была объята пламенем.
Это была крайне впечатляющая демонстрация способности. Каин ей и в подмётки не годится.
В одной лишь нашей группе были такие сильные девушки как Лилия, Юнкиан и Шуюн, а теперь всего лишь спустя три месяца после начала апокалипсиса я встретила ещё одну настолько горячую штучку, что та в прямом смысле слова пылала огнём. Только не говорите мне, что все женщины в этом мире такие же сильные?! Что же случилось с горькой судьбой женщин в апокалипсисе?
За долю секунды в моей голове вспыхнули и промелькнули с сотню различных мыслей, которые постепенно сжались в одно единственное слово:
— Помоги…
Девушка никак не отреагировала, лишь продолжила молча следить за мной взглядом.
— Про-шу, помоги мне… — взмолилась я, лихорадочно перебирая в голове все позы и выражения лица, что я практиковала перед зеркалом, пытаясь сложить их в вызывающий наибольшую симпатию образ. Могу лишь надеяться, что моё лицо не слишком пострадало в бою, и что оно не перекашивается от пронзающих моё тело волн боли.
Наконец-то девушка медленно опустила пистолет и зашагала в мою сторону. Пока та шла, охватывающее её вторую руку пламя также потухло.
Я облегчённо выдохнула. Хоть я и не знала, какого рода человеком она являлась, её помощь мне была жизненно необходима. Я должна как можно скорее выбраться из своего нынешнего положения, при котором рискую быть съеденной иным в любой момент.
— Где болит? — спросила женщина, встав на колени рядом со мной.
— Везде, — отозвалась я, но стоило этим словам слететь с моих губ, как девушка тут же нахмурилась, и я спешно добавила. — В груди больше всего. Остальное терпимо.
Я всего-то не чувствовала левой ноги, а правая была тяжёлой и неповоротливой, словно в неё свинца налили. Обе руки были настолько изодраны чешуёй птицы, что казалось, будто с них стесали всю кожу. И не будем забывать про боль, периодически пронзающую мой позвоночник. Если честно, мне было бы проще сказать ей, где у меня не болит — пожалуй, лишь в голове.