Неро стрелял в меня!
Провожу рукой по груди, пытаясь нащупать повязку на пулевом отверстии, но … пусто. Ничего нет.
Я сажусь, и комната вокруг меня начинает вращаться, а перед глазами мелькают разноцветные круги
— Осторожно, — откуда-то из глубины комнаты звучит низкий голос Неро. Закрыв глаза, я крепко хватаюсь за спинку дивана и жду, когда комната перестанет кружиться, а круги перед глазами исчезнут.
— Ты стрелял в меня, — с упреком говорю я.
— Ты сбежала.
Голова пульсирует от боли. Поднимаю руку, касаюсь повязки и со стоном закрываю ладонями лицо. — Неро, как ты не можешь понять?
— Понять могу. А вот согласиться – нет.
— Значит, ты собираешься держать меня здесь до тех пор, пока не останется никаких шансов? Ты хочешь, чтобы я родила этого ребенка. А что потом? Будешь держать его рядом с мафиозным троном? — фыркаю я. — Если, конечно, доживем до этого. И ты, и я – мы оба – прекрасно знаем, что у нас врагов больше, чем у гребаной Северной Кореи.
— Вы оба будете под моей защитой.
Горько усмехнувшись, я перевожу взгляд на Неро. Он сидит, упираясь локтями в колени широко расставленных ног. Его темные глаза встречаются с моими. В них столько решимости, что я понимаю – мне не переубедить его.
— Это будет самый эгоистичный поступок в твоей жизни, Верди.
Его взгляд темнеет, выражение лица становится непроницаемым. Неро встает с дивана, подходит, наклоняется, хватает меня за подбородок и притягивает ближе к себе.
— Сейчас тебе лучше не провоцировать меня, Уна, — говорит он сквозь стиснутые зубы.
— Вряд ли тебе понравится правда, Неро, но это не одна из твоих игр во власть. И не работа. Это ребенок.
Мой ребенок.
Наш ребенок.
Я чувствую дрожь его пальцев, впившихся в мои щеки.
— Нехорошо лишать ребенка родителей и бросать его, даже не дав ему по-настоящему узнать их. Morte, на что ты сама готова была пойти, лишь бы остаться с родителями? — резко выплевывает он каждое слово.
Я стряхиваю его руку со своего лица, и Неро, выпрямившись, поворачивается ко мне спиной. Он задел меня за живое, но и для него самого это больной вопрос.
— Мои родители были хорошими людьми! — выкрикиваю я ему в спину. — И они умерли! Как ты думаешь, Неро, а сколько семей разлучили мы с тобой? Скольких детей мы оставили без родителей? Во всей этой истории настоящие чудовища – это мы. И за это мы не заслуживаем счастья.
Он поворачивается ко мне лицом.
— Даже чудовища размножаются, любовь моя, — глаза его блестят звериным блеском, в голосе звучит насмешка.
— Я не позволю тебе сделать это просто ради удовлетворения твоего мужского самолюбия.