А дальше отчим тоже построил логическую цепочку. Нашел, скорее всего, всех знакомых матери, вот и до звонка Калинину очередь дошла. Дима молодец, надо отдать должное - быстро и четко сработал.
Андрей Григорьевич меня не выдал. Не знаю почему, но это вселило уверенность в меня. Я подошла к Калинину и прильнула ухом к трубке. Ну, а грудью к его плечу, отчего Андрей Григорьевич тут же дернул рукой.
- Скажите, - услышала я необычайно вежливый голос Димы, - а моя дочь с вами не связывалась?
От слов «моя дочь» руки сжались в кулаки. Захотелось вырвать телефон и спросить: «Какая я тебе к черту дочь?» Но пришлось подавить свою импульсивность.
- Нет, - ответил Калинин, причем его спокойствие и уверенный голос меня удивляли.
- Андрей Григорьевич, - снова пропел Дима, - вы не могли бы мне позвонить, если она вдруг с вами свяжется? Такая неуравновешенная девочка, - удрученно вздохнул отчим. - С ней одни проблемы. Вот сейчас сбежала и, скорее всего, напридумывала себе непонятно чего. Она даже на учете у психиатра состоит.
Вот тут понадобилось еще больше сил, чтобы держать себя в руках. Сейчас Калинин сдаст меня с потрохами. Но нет...
- Дмитрий Тимофеевич, сочувствую вам, но, к сожалению, ничем помочь не могу.
Андрей Григорьевич положил после наиграно вежливого прощания телефон на стол и посмотрел на меня:
- Ты серьезно на учете у психиатра стоишь?
- Да как вы можете ему верить?!
- Ну, по крайней мере, твой отчим вежливее тебя. А я не знаю вас обоих, так что каждый может быть прав, как и каждый из вас может пудрить мне мозги. Но насчет твоей неуравновешенности он прав, - изогнул Калинин одну бровь, и уголок его губ дрогнул в улыбке.
- Почему вы не сказали?
Андрей Григорьевич ничего не ответил, только вздохнул и покачал головой.
- Присядь и рассказывай, почему он так упорно тебя ищет и что вы не поделили.
Я устроилась на стуле напротив Калинина и честно сказала:
- Ничего я не знаю. Я уже говорила, что Дима странно начал вести себя после смерти мамы: что-то требовал от меня, был постоянно на взводе, пил. Но я, честное слово, не понимала, в чем дело.
- А что он требовал? - спросил Андрей Григорьевич, нахмурившись.
- Если бы я знала... Он спрашивал о чем-то. Что-то вроде: «Где она?»
- Она?
- Да, только я без понятия, о чем шла речь.
Калинин задумался, поджав губы и забарабанив пальцами по столу. Его действительно волновали эти вопросы. Неожиданно. Это любопытство? Желание помочь?
- Карина, а что было незадолго до смерти Ани?
Да неужели? Он даже вспомнил, как меня зовут.
- Вроде бы все как обычно, - ответила я. - По крайней мере, для меня ничего не изменилось.