Неужели так всё и закончится? Неужели я даже не смогу сказать ему своё последнее прости?
И тут же накатила злость. На себя, на обстоятельства, на дурацкую ментальную магию, от которой сейчас не было никакого толку.
Да черта с два я сдамся!
Все! Больше никаких отступлений, никаких передышек! Я вложу все силы в этот рывок и пойду до конца, пусть даже это будет последнее, что я сделаю в своей жизни!
Я выдохнула, решительно сложила пальцы.
– Рониур!
И снова заколыхалась вязкая тьма.
С невесть откуда взявшейся яростью я стала расталкивать ее, расшвыривать в стороны. За раскиданной тьмой вставала новая тьма. Но я упорно не прекращала, понимая, что если остановлюсь, это будет уже конец.
Силы были на исходе.
Каким-то краешком сознания я отдавала себе отчёт в том, что я – та физическая я, что лежит сейчас на неудобных стылых нарах тюремной камеры – истощена. Что руки и губы похолодели, дыхание стало лёгким и поверхностным, неслышным, а сердце стучит медленно-медленно, еще немного, и остановится совсем.
Вот только это меня не волновало.
Потому что лучше я выжму все свои силы до капли и умру, пробиваясь к Рониуру, чем буду покорно валяться в камере, ожидая заката, когда меня казнят на потеху королю и толпе.
И вдруг – я не поверила в то, что действительно это вижу! – тьма стала рассеиваться! Она уже не была чёрной и непроглядной, скорее передо мной плотной стеной стоял тёмно-серый туман. Значит, я на правильном пути!
Я продолжала прорываться, уже не понимая, откуда берутся силы.
Разметав очередные клочки тумана, я увидела лицо Рониура, любимое лицо с высокими скулами, упрямым подбородком и закрытыми глазами. Оно было странно бледным и неподвижным, и эта неподвижность пугала. Пугала до дрожи, до липкого ужаса.
Мне стало по-настоящему страшно.
Тёмный маг обманул… Рониур все-таки погиб. Я только что совершила невозможное – прорвалась к нему, но в этом не было никакого смысла. Потому что мой муж мертв.
Перед глазами все расплывалось, но я продолжала смотреть на спокойное бледное лицо… И вдруг его губы шевельнулись.
Да нет же, чёрт возьми! Он не мёртв – он просто спит!
Я рассмеялась сквозь слёзы. Вот же негодяй. Тут жена подвиги совершает, лишь бы к нему прорваться, а он дрыхнет!
А ведь это моя последняя возможность что-то ему сказать. Услышит ли он, я не знала. Но тьма затягивала меня, утаскивая за собой, и, понимая, что у меня остаются считаные секунды, я сказала самое важное:
– Я люблю тебя. Прощай.