— Ну чо ж ты так-то, а? — спросила снизу сердобольная кормушка.
— От паразит, — заметила другая.
Василий опомнился. Боевой запал остыл, и кот со страхом осознал, что находится теперь еще выше прежнего — а единственная надежда на спасение только что ушла к ларьку врачевать нанесенные раны. Хуже того, сердобольная кормушка под деревом, кряхтя, взвалила на плечи лестницу и вперевалку удалилась прочь, а за ней ушла и другая — та, что «я-вас-умоляла». Василий неуверенно мяукнул, но никто не откликнулся. Он снова принялся орать. Орал долго, устал, охрип. Постепенно становилось темнее, холодало. Очень хотелось есть. Как назло, к дереву вернулась первая кормушка.
— Киса, киса! Спускайся, я тебе рыбки! Кис-кис-кис…
Снизу повеяло запахом жареной рыбы. Василий безошибочно определил камбалу в кляре и озверел от близости жратвы. Он стал орать ещё громче, сглатывая голодную слюну и невольно вытягивая шею вниз, чтобы приблизиться к камбале хотя бы на несколько сантиметров. Кормушка талдычила свое «кис-кис», протягивая к ветвям завернутую в бумажку рыбу. Так продолжалось с четверть часа. Потом кормушка ушла, горестно вздохнув и пробормотав на прощанье: «бедный котик». «Сволочь», — подумал Василий ей вслед, обессилел и задремал.
Проснулся он утром, злой и разбитый. Солнце раздражающе слепило глаза, воробьи чирикали над самым ухом, враг Степан успел наклюкаться и, обосновавшись у ларька, распевал отвратительную пьяную песню. Чтобы заглушить Степана и воробьев, Василий снова начал орать. Оралось с утра громко: за ночь голос отдохнул и набрал силы. Проорав часа два, Василий обнаружил, что ему удалось собрать под деревом публику.
— Давно это он?
— Да второй день. Как скаженный, аж сердце заходится, тьфу…
— Туда надо из шланга полить. Они всегда от воды бегут. Знаю, пробовал.
— Тю! Где вы тот шланг найдете? Сюда ни один шланг…
— Я вч-чера эт-ту с-суку с-снимал. Так он меня р-раз!!
— А надо пожарных вызвать. У них и шланг найдется, и лестница. И вообще, в Америке, как кошка на дерево залезет — сразу вызывают пожарных. Знаю, видел.
— Я вас умоляю. Станут пожарные из-за всякой ерунды приезжать.
— Мальчишек позвать. Пускай слазают.
— Придумаете еще. Я своего сына туда не пущу. Высоко же, убьется.
— Рыбки ему носила — не идет…
— А если дерево спилить?!
— Я еще вчера сказала: жрать захочет — слезет.
— Наплюйте вы. Как-нибудь выкрутится.
— Ага! Наплюйте! Я б на вас поглядела, если б он у вас перед домом вот так сутками вопил!
— Да я чего, я ничего. Надо только найти кого-нибудь, чтоб слазал…
— Й-я эт-ту с-суку вч-чера…