Я тоже хочу предложить свои варианты. Если бы не головокружение и слабость в последнюю неделю, то идей оказалось бы больше. Наверное. Дан сказал, что вызвал врача, ибо ему не нравится мое состояние. Врач придет завтра с утра. Меня мучает слабость, головокружение, слегка подташнивает. Может, действительно переживаю, может, отравилась. Не знаю, если честно, да и не хочу узнавать.
— Отец пригласил меня к себе в офис через час, — Дан прерывает затянувшуюся паузу. — Наверное, снова будет давить.
— Думаешь?
— Знаю. Он горит своей винодельней, сделает все, чтобы она встала на ноги. Даже пожертвует моим счастьем.
Больно слышать от него эти слова, но от реальности никуда не денешься. Она давит на нас, заставляет проснуться и осознать, что наши родители не самые лучшие на свете. Но, в отличие от меня, Дан это понял раньше, когда умерла его мама, а я…
Лучше бы я жила в розовых очках, чем видела стальные глаза матери, которые смотрят на меня каждый вечер в столовой. Да, теперь я ужинаю со всеми, но завтракать не спускаюсь. Нет желания.
— Дан, что для тебя счастье? — срывается вопрос с губ.
Аккуратно поднимаю голову с его груди и всматриваюсь в глаза цвета свежей зелени. Они редко бывают серыми, когда мы остаемся наедине. Когда мы улыбаемся друг другу, прижимаемся и целуемся, позабыв о том, что родители не на работе. Мне нравится этот адреналин, сопровождающий чувства, которые порой можно выразить лишь одним способом.
Действиями…
— Счастье — это сейчас.
— То есть? — непонимающе гляжу на его хитрую улыбку.
— Сейчас. Текущий момент. Я обнимаю тебя, могу спокойно поцеловать, и ты не станешь противиться. Разве ты сейчас несчастна?
— Нет! — тут же качаю головой.
— Тогда я счастлив вдвойне.
Дан осторожно наклоняется ко мне и нежно касается своими полными губами моих. Не целует по-настоящему, зная, что мне плохо, просто касается, окрыляя меня и заставляя поверить, что сказка может случиться наяву. Что любовь реальна. Она существует…
— Привет больным! — выкрикивает такой знакомый голос, и дверь в комнату распахивается. На секунду я замираю в испуге, представляя, что произошло бы, если бы это оказался кто-то другой. — Ох, прошу прощения. Думала, вы перестали сос…
— Алена! — возмущенно гляжу на подругу, слыша, как Дан тихо хихикает. Да, они уже познакомились. Лучше не спрашивайте как, самой немного совестно.
— Хоть бы дверь закрыли, бесстыдники!
— Ладно, я пойду, — Дан поднимается с моей кровати, но напоследок оставляет целомудренный поцелуй на макушке. — Выздоравливай.
И покидает комнату. В ней тут же становится прохладно. Постель ненадолго сохраняет тепло его тела. Ежусь под одеялом. Кажется, становится хуже. Тепло Дана согревало меня, успокаивало, а сейчас…