— Связно… — прошептал он, закрывая ей рот поцелуем, придавив к себе кажущееся хрупким упругое тело.
— Возьми меня. Вот сейчас. Возьми себе. Возьми с собой! Забери! И в жопу Нэйдов, Лаберилл и твои моральные устои…
Бросил её на постель, сдирая одежду, торопясь выполнить то, о чем она просит. Стянул широкие домашние брючки, не развязывая, обнажив бёдра и заметно округлённый живот. Аталина помогла оборотню, приподнявшись, уперевшись пятками в покрывало.
Потом, неловко изогнув руки, потянула с себя блузку. Рэндар перехватил ткань блузки, сдвинул вверх, сжал грудь, припав губами к соску. Потерев языком теплый комочек и нежную сборчатую кожу вокруг, вызвал стон и хрип своей пары.
— Ещё, — выдохнула она, ощутив руку его на другой груди — Ещё…
Захватив пальцами темнеющий сосок, легонько сжал, всё ещё боясь навредить, сделать больно. Обжечь. Убить. Исковеркать то, что только что родилось. Осыпая жгучими поцелуями груди, двинулся ниже по животу, задержавшись на момент, слушая весёлые позывные с той стороны, мелкий яркий огонёк, становящийся горячее и больше с каждым днём, с каждой минутой.
Поцеловал раскрытые сливочные бёдра, провёл рукой меж ними, нашёл комочек клитора, уже набухший и влажный. Погрузив палец в горящую суть, слегка двинул им. Аталина вскрикнула.
— Ещё, Рэндар, пожалуйста! Так хорошо…
— Знаю, маленький…
Она сжала ногами его бёдра, выгнулась, подсунув кулаки себе под поясницу.
— Возьми! — крикнула, чуть не плача.
Встав на колени, щёлкнул пряжкой ремня своих брюк, освобождая плоть. Прижав стройные ноги девушки к своей груди, поцеловал одну и другую.
Вошёл внутрь, легко и мягко, чуть не зарычав от восторга, ощутив, с какой готовностью её тело приняло его.
— Мой!
— Твой, родная…
Зашипел, изливаясь в неё, чувствуя малиновые струйки, устремившиеся ему навстречу.
…Когда ехали в лайре, не отпускал руки своей пары: вздрагивающей, затянутой в кожаную перчатку с обрезанными пальцами. Прижимаясь, ощущал перевязь клинка и тепло тела даже сквозь толстый жилет, хотя всеми фибрами своей жестокой души желал другого.
Желал, чтоб вместо длинного пальто было на девчонке лёгкое платье цвета летнего неба. Короткое и легкомысленное, в белую клетку. Чтоб ноги её не были сдавлены пудовыми ботинками на клепках и шнурках, а надела б она просто лёгкие сандалии. Чтоб волосы были распущены или перевиты лентами с громадными молочными бусинами. Аталина ехала бы, сидя рядом с ним, прыская со смеху, а не как сейчас — хрупко переводя дыхание. И ещё… чтобы на заднем сидении возились их дети, балуясь, отбирая друг у друга игрушки. Сейчас же там сидел Аркас, глядя вперёд, нервно поглаживая спрятанный в ножны кинжал, пропитанный ядом.