Вместо этого руки схватили толстую и роскошную постель, на которой я была прикована, которую я использовала, как щит.
И он сразу же это сделал.
Моя реакция последовала незамедлительно. Пустой воздух над головой поглощал меня, давил. Я свернулась в клубок, стараясь укрыться от него как можно дальше. В тот момент я ненавидела себя больше всего на свете, даже больше, чем его. Во мне не осталось ни гордости, ни достоинства. Когда я приковала себя цепями к комнатам того дома, из которого он меня забрал, я знала, что ненавижу, но просто обманула себя.
Но убийца, сдернув с меня одеяло, уставившись на меня холодными и обвиняющими глазами, выдернул правду из-под слоев отрицания.
Я была никем.
Оболочка человека, который не мог справиться с воздухом, не мог справиться с миром, в котором существует.
Это знание причиняло боль. Но не заставило сдвинуться с места.
Я ждала, что он что-нибудь скажет. Накричит, может быть. Ударит. Скинет на пол.
«Может быть, всадит пулю в голову», — с надеждой подумала я.
Он ничего не делал.
Просто стоял. Несмотря на то, что мои глаза были зажмурены за сжатыми кулаками, я знала, что он был там. Его тень прокралась сквозь щели в моих веках, напав на меня холодом его присутствия. Его пристальный взгляд.
И он ждал.
Сколько бы я ни пряталась в темноте, как трусиха, я не слышала ни его вздохов, ни топота ног, ни даже грубого выдоха.
Еще я знала, что он будет стоять там, сколько бы я ни сжималась.
Одно дело - самой рухнуть в небытие. Стыд от такого поступка был достаточно тяжел от одиночества. Совсем другое дело, когда за тобой наблюдает незнакомец.
Не просто незнакомец.
Он.
Он был чем-то гораздо большим, чем незнакомец. Как человек, намеревавшийся убить тебя, мог быть незнакомцем? Он был мне ближе, чем любой любовник, не то чтобы у меня когда-либо был любовник. Ближе, потому что он держал мое жалкое существование в своих бескровных руках.
Я медленно высвободилась из шара, мои мышцы болели, расслабляясь из напряженного положения.
Он молча ждал, пока я подталкивала свое свинцовое тело вверх, борясь с тяжестью воздуха, и села. Он не двинулся, чтобы помочь мне, даже не моргнул.
Мои ладони уперлись в матрас, отталкивая мягкую ткань, так что мои тонкие ноги безвольно свисали с края кровати в нескольких дюймах от пола. Я была в роскошной черной пижаме, которую сама не надевала. Кости моих коленей торчали сквозь ткань, как у скелета, как будто я труп, а не живой дышащий человек. Хотя была ли я человеком? Я этого не чувствовала. Труп ближе по описанию.
Я долго рассматривала свои обломанные ногти. Мои глаза медленно поднялись к его бедрам, пиджаку его костюма.