— Чтобы не дёргать Вас два раза, мы решили прийти к Вам вдвоём. Геннадий из прокуратуры, — представил Жечкова Федосеев/Грибин — ну а со мной Вы уже знакомы.
Отец Шадрина пожал Жечкову руку и окинул его оценивающим взглядом.
У Жечкова в голове уже вторые сутки были отложены вопросы, которые он хотел бы задать родителям Шадрина, поэтому он начал первым.
— Когда Вы в последний раз видели Виктора?
— 9 мая он приходил к нам, поздравлял меня с праздником.
— С подарками?
— Что?
— Он приходил с подарками?
— Бутылку коньяка принёс.
— Как он был одет?
— Ну, как? Обычно. В куртке.
— В какой куртке, Вы можете вспомнить?
— Я не помню.
«А следователь-то не промах», — мысленно отметил Грибин.
— Вы не заметили чего-то необычного в его поведении?
— Да нет, нормальный был, как всегда.
— Вы тоже ничего не заметили? — Жечков быстро перевёл взгляд на мать Шадрина.
— Нет.
— В его разговоре Вы не заметили чего-то странного, несвойственного ему?
— Не заметили, нет.
— После этого он к Вам ещё приходил?
— Нет, не … После чего? — запутался отец Шадрина.
Молча наблюдавший диалог Грибин ещё раз про себя оценил способности Жечкова к размазыванию заранее подготовленных оппонентом позиций.
В какой-то момент Грибин перестал следить за ходом этого диалога и углубился в свои размышления. Он понял, что с брошенной в почтовый ящик Шадриных открыткой совершил грубую, непростительную ошибку. Шадрин-старший — полковник штаба ракетных войск стратегического назначения, один из разработчиков передвижного ракетного комплекса СС-20 и носитель государственных секретов с 1967 года — не такой дурак, чтобы принять эту открытку за чистую монету. Он не мог не знать, что с момента исчезновения его сына вся входящая почта находится под контролем КГБ, и она просто технически не может попасть ему первой в руки. Как он, Грибин, не учёл этого очевидного факта? Проверочное мероприятие с открыткой имело бы смысл только в том случае, если бы она не имела никаких штемпелей и попала бы к родителям Шадрина каким-то не почтовым образом. Тогда по реакции родителей можно было бы судить о их степени вовлеченности в планы своего сына. Но сейчас об этой осечке было уже поздно жалеть. Оставался вопрос — почему Шадрин-старший молчит об открытке? Если он расценивает её как провокацию КГБ, то обязательно вернёт её обратно изготовителям, чтобы не навлекать на себя подозрения в игре на стороне сбежавшего сына. А если он умолчит об открытке, что это будет значить? Вот сейчас и проверим, — подумал Грибин.
Жечков к этому времени задал все свои вопросы и передал эстафету Грибину. У Грибина к родителям Шадрина был всего один вопрос, но вопрос этот был на миллион.