— Раз уж Яшму снарядили, давай немного прокатимся, — Данияр повёл её на улицу, и я нехотя потащилась следом.
Ехали мы не спеша, предоставляя Яшме свободу выбора. Пробежав несколько вёрст, лошадь вывезла нас к реке, проложившей себе путь между двумя песчаными холмами, поросшими редкой сухой травой. Данияр спешился, это дало мне возможность усесться поудобнее и понаклоняться в разные стороны, разминая спину. Ещё я успела сделать несколько кругов, вытащив из стремян ноги и не держась за повод. Яшма приятно удивила меня, показав себя смышлёной и довольно сообразительной, предугадывая мои действия. Когда я наклонялась вперёд — она воспринимала это, как побуждение к движению, отклонялась назад — и Яшма замедляла ход, она даже чувствовала мои повороты влево-вправо и живо реагировала на них.
Спешившись, я немного расслабила подпруги и привязала Яшму к молодой тонкой рябинке. Сама же спустилась по крутой тропке к воде и присела на песок рядом с Данияром.
— K морю съездим? Это вдоль реки, я так понимаю?
— И это говорит та, которая недавно падала с ног?
— Так ведь с ног, а не с лошади.
— Ехать очень далеко — за полдня не доберёмся. Да и одной Яшме тяжело. Ты когда-нибудь научишься думать о ком — то, кроме себя?
— Когда научусь, я тебе обязательно сообщу. Первому.
— Буду ждать с нетерпением.
Следующим утром Данияр выехал в Белобрег. С беспокойством и надеждой я ожидала его возвращения из столицы. Мать каждый день находила мне работу, «чтобы я не скучала», в виде прополки огорода и полива цветов, уборки лука и чеснока, готовки или стирки. Но я с завидным упорством и небывалой изобретательностью каждый раз умудрялась отвертеться. Ну что делать, не моё это… Не могу даже представить себя степенной матроной, хозяйкой дома и матерью семейства. Скакать во весь опор на горячей лошади по высокой траве и слышать шум ветра в ушах — вот это по мне! Пороть, видно, меня было некому. Но это, увы, уже не мои проблемы.
Уже шёл третий день, как уехал Данияр. Тревога не покидала меня. Каждый день я ездила его встречать до самого Дубравника, но возвращалась одна. Вот и в этот раз я отпустила Яшму пощипать травку, а сама спряталась от солнца в вырытую мной нору в стоге сена на чужом поле, чтобы дать отдых ноющей спине. И почему я не могу использовать Дар, чтобы лечить себя? Вот ведь досадное упущение…
В полудрёме, закрыв глаза, я размышляла о том, почему я постоянно вижу во сне неспокойное темно-зелёное море и маяк на голом скалистом уступе.
Где — то совсем рядом раздалось ржание, я узнала Яшму. До моего слуха донёсся приближающийся глухой топот копыт, затем чьи-то торопливые шаги. Я, как шкодливый ребёнок, замерла в сене, ожидая увидеть хозяина поля, который прискакал браниться. И когда мягкие, крадущиеся шаги послышались совсем близко, я перестала дышать. Вдруг кто — то запрыгнул в моё укрытие, хватая меня за ноги.