На следующий день, когда я полностью пришла в себя, ко мне потянулась вереница болящих. Я растирала спины, лечила ушибы и ссадины, больные головы и апатию. Один из матросов, Аркуш, постоянно ноющий и вечно недовольный всем и вся, заглядывал ко мне раз пять на дню, с просьбой выдать пилюли от зубной боли. На пятый раз я вытащила из медицинского сундука клещи и пригрозила, что в следующий раз вырву ему больной зуб к бесам. Больше я беднягу не видела.
Пару раз заглядывал конопатый худощавый матрос со взъерошенными соломенными волосами, но, как только видел в каюте Данияра, тут же выходил прочь. Наконец, ему довелось застать меня одну, сидящую за столом в неизменном парике и камзоле и разглядывающую оставленную Данияром карту.
— Я не помешал? — глупо заулыбался он.
— Нет-нет. Входите, присаживайтесь. Что у вас? — я привычно посмотрела на него поверх очков.
— Да я так, побалакать о том о сём. Ты, видать, в первый раз в море?
— Ну, допустим.
— А вообще путешествовал?
— Честно признаться, очень мало.
— Значит, и в Галтии не бывал?
— Не бывал. И что?
— О-о-о, ты многое пропустил, приятель. Вот когда сойдём на берег, я тебя в знатный кабачок заведу. Напитки там не ахти — гонят из чего не попадя: свекла, морковка, репа — всё идёт в ход. Дрянь редкостная. Но я знаю, где хорошего рому почти задаром прикупить. Зато какие там цыпочки — закачаешься! Все, как одна — блондинистые и во-о-от с такими дынями! — он показал на себе размер «дынь», и мне стало жалко бедных девушек.
— Вы, как я погляжу, много где побывали.
— Да уж. Вишь — серьга в ухе. Экватор, значит, пересёк и теперь могу безнаказанно класть ноги на стол в портовых кабаках. На какие суда только не нанимался. Даже на военном корвете успел походить. Ну а так, в основном, на торговых, кхе-кхе, вроде этого. Да ещё разок угораздило на разбойничьем. Мы тогда с давластанского побережья кость слоновую вывозили. О-о, какие там девки! Бронзовые, и почти без одёжи. Только шустрые, заразы — не догнать! А в Валибии и бегать не надо: на каждом углу пo три борделя, и все — дешёвые. За один золотой можно хоть дюжину девок прикупить. И такие, знаешь, мелкие, в чёрных волосах цветов понатыкано, а кожа, как снег, белая.
— Ваш рассказ, безусловно, очень познавателен. Но, боюсь, обсудить нам нечего. Я не знаток таких тонкостей.
— Да ты не дрейфь, салага, мы и тебе на берегу подругу найдём… Так я вот к чему веду, уважаемый лекарь… Уж не знаю, где угораздило, да боюсь, не подцепил ли я какой срамной хвори. А то чешуся что-то. Особливо местами.
Не успела я ничего ответить, как матрос поднялся и размотал кожаный шнурок, поддерживающий широкие штаны на тощей талии.